17 
Длилось это долго.
В конце концов, ювелир опустил камешек на стол, осторожно выпустил его из пинцета, отложил и его, и лупу. Сказал бесстрастно:
— Ну что же, господин Кирюшин… Если вас такое известие обрадует, то могу обрадовать… Прекрасный необработанный алмаз. Без всяких внутренних изъянов, чистой воды…
— Настоящий? — радостно воскликнул Кирюшин.
— Самый настоящий, — подтвердил ювелир.
— И точно, обрадовали вы меня, Пауль Францевич! Значит, настоящий… А беретесь вы его обработать или как там это у вас?
— Огранить.
— Ну, вот именно… В общем, чтобы это был настоящий бриллиант, как у вас в витрине…
— Не вижу никаких сложностей, — пожал плечами ювелир. — Будничная процедура, хотя не такая уж быстрая…
— Ничего, я подожду, — Кирюшин вскочил. — Вы уж там не торопитесь, делайте, как положено, чтобы получился самый настоящий брильянт, чистой, как вы выражаетесь, воды…
— Подождите. Может быть, мне следует написать вам квитанцию?
— Да будет! — отмахнулся Кирюшин. — Приличные люди друг другу верят на слово, не первый день дела ведем… Вы, главное, тщательнее постарайтесь, чтобы без изъяна… Я, кстати, завтра еще забегу, есть вещички… Мое почтение, господа! — дернул он подбородком в сторону Рокотова с Савельевым, снова не удостоив их и взглядом.
Дверь за ним шумно захлопнулась. Не теряя времени, Савельев протянул руку:
— Вы позволите? Или нужно пинцетом?
— Да берите пальцами, — пожал плечами Пауль Францевич. — Только постарайтесь не уронить, камень дорогой…
На взгляд Савельева, это был именно что кубический кусочек мутно-розового стекла, напоминавший осколок битой бутылки — и не более того. Этот камень, из которого стеклышко торчало, наполовину в него впаянное… Савельев осторожно поскреб серую шершавую поверхность ногтем большого пальца. Появилась серая крошка. Безусловно, это какой-то камень, но не обладающий твердостью гранита…
— И это действительно алмаз? — спросил он не без удивления, передавая камешек Рокотову.
— И прекрасный, смею вас заверить, — сказал Пауль Францевич. — Именно так и выглядят не ограненные алмазы. Нетронутое человеческой рукой произведение природы. После огранки вы его и не узнаете.
— Алмазы, насколько я видел, прозрачные, а этот розовый какой-то…
— Равномерно окрашенный, — поправил Пауль Францевич менторским тоном. — Большей частью алмазы действительно бесцветны, как чистая вода. Иногда попадаются камни со слабым оттенком других цветов, их превеликое разнообразие: соломенно-желтый, бурый, красноватый, грязно-зеленый… Среди ювелиров такие камни именуются «с надцветом» — и стоят гораздо меньше, нежели алмаз чистой воды. Однако в данном случае перед нами совершенно прозрачный, но густо, равномерно окрашенный камень. Именно такие — розовые, красные, синие, желтые, черные — ценятся гораздо выше, чем прозрачные камни чистейшей воды. Нельзя сказать, что перед нами настоящее сокровище, но после огранки такой камень будет стоить очень и очень дорого…
Его бледные щеки чуточку раскраснелись, а в голосе появилось отсутствовавшее прежде воодушевление, которое так и тянуло поименовать поэтическим. Разговор явно зашел об одном из тех предметов, что занимали старого ювелира до глубины души.
— Одно мне непонятно… — чуть погрустнев, продолжал ювелир. — Это очень странный алмаз…
— Чем? — с живым интересом спросил Савельев.
— Непонятным происхождением, — ответил ювелир. — Это, безусловно, алмаз, и прекрасный, но вот откуда он, я решительно не понимаю. Он не индийский, не бразильский, не австралийский… Он будто бы ниоткуда. Ни к одному из известных месторождений он не может принадлежать.
— Вы уверены? — бухнул Рокотов.
Метнув в него взгляд, который можно было, учитывая флегматичность ювелира, назвать испепеляющим, Пауль Францевич не без ядовитости осведомился:
— Роман Степанович, вы с небольшого расстояния без труда отличите гусара от пехотинца, или, скажем, артиллериста от драгуна?
— Безусловно.
— А каким образом?
— Ну это же очевидно…
— Совершенно верно, — подхватил Пауль Францевич. — Это ведь так очевидно! Есть некий набор внешних качеств, который позволяет знающему человеку в мгновение ока понять, гусара или артиллериста он перед собой видит… Именно так обстоит и в нашем деле: существует набор внешних признаков, по которым наметанный глаз моментально отличит индийский алмаз от бразильского, а тот, в свою очередь — от австралийского. А этот камень… Он словно бы ниоткуда, его невозможно причислить ни к одному из известных месторождений. Африка… Нет, не похож. Главная странность — эта вот субстанция, в которую камень заключен. Она достаточно мягкая, как вы сами убедились, похожа скорее на известняк или вулканический туф… Но ее просто не должно быть!
17 
