очень нудно 
23 
– Да уж, – отозвался я, стараясь скрыть иронию за улыбкой притворного сочувствия.
– Ну вот, эта графа исправлена. Итак, я спрашивал: не заметили ли вы чего-нибудь необычного в доме вашего отца?
Я деликатно кашлянул, прочищая горло, что непременно насторожило бы детектор лжи.
– Нет, ничего особенного.
– Совсем ничего?
– Ничего, – повторил я.
Он медленно покачал головой, потер нос, затем осведомился:
– У вашего покойного отца были какие-либо ценные вещи?
– Нет, в сущности, нет, во всяком случае, в Гарде. Все картины остались в Париже. Были какие-то книги, мебель… У него не было даже телевизора.
– По вашему мнению, ничего не было украдено?
– Вчера нет. Сегодня не знаю, дом сгорел дотла… Трудно сказать. Особенно когда смотришь снаружи.
– Ну да, конечно. А те двое, что напали на вас… вы не могли бы описать их внешность?
Его коллега уже дважды спрашивал меня об этом, и я постарался ничем не выдать своего волнения.
– Нет. Я не видел их лиц. Это были высокие, крепкие мужчины. В черных плащах, как злодеи в американских фильмах, и машина у них тоже была черная. Полагаю, «Вольво», в этом я почти уверен.
– Хорошо. Ваши соседи видели, как беглецы сели в машину. Мы уточним, была ли это «Вольво». У вашего отца имелись враги? Те, кто желал ему зла?
– Мне об этом ничего не известно.
– Никаких ссор в кругу знакомых, в семье?
– Нет.
– А с вами?
– Тоже нет. Я живу в Нью-Йорке больше десяти лет. Я даже не знал о существовании этого дома…
– Хорошо. Для начала хватит.
Он распечатал протокол, чтобы я поставил подпись.
– Позже мне, конечно, придется задать вам и другие вопросы. Вечером я позвоню вам и скажу, открываем ли мы следствие по факту преступления. Решение примет прокурор. Я смогу связаться с вами по номеру этого мобильного телефона?
– Да.
Я молча прочел врученный мне протокол, затем подписал его.
– В любом случае было бы весьма любезно с вашей стороны задержаться в Горде на несколько дней, – торжественно объявил жандарм в завершение беседы, словно шериф, который просит Джона Уэйна не покидать город. – Пока я не имею права принуждать вас к этому, но будьте добры предупредить меня в случае отъезда.
– Обязательно, – сказал я и торопливо поднялся, поскольку мне не терпелось уйти. – Я вам позвоню.
– Хорошо. И будьте готовы к тому, что ваш страховщик будет изрядно донимать вас, – добавил жандарм с усмешкой. – Несчастный случай с вашим отцом, нападение на вас, сгоревший дом и все прочее… Вряд ли это все его обрадует.
– Правда? Сам-то я рад до смерти…
Во взгляде его отразилось нечто похожее на жалость, всего на секунду, затем он вновь углубился в свои бумаги.
Мы с Софи поспешно вышли из здания жандармерии и сели в «Ауди», которую припарковали на стоянке наших друзей в синей униформе. Оба мы были несколько взвинчены. Нам пришлось вновь пересечь весь городок, чтобы добраться до дома моего отца. Зеваки еще не разошлись, пожарные также пока оставались на месте, и я стремительно выскочил из машины, чтобы не упустить того парня, с которым разговаривал утром.
– Нет никаких шансов, что в подвале уцелели хоть какие-нибудь документы? – с мольбой воззвал я к нему.
– Я бы сильно удивился, мсье. Даже если какие-то клочки спаслись от огня, вряд ли они избежали пожарных шлангов, если вы понимаете, о чем я говорю…
Я очень хорошо понимал, о чем он говорит.
– Можно мне зайти посмотреть? – рискнул спросить я, несмело показав пальцем на подвал.
– Да вы что? Там все раскалено, да и полиция сейчас все опечатает для следствия. Радуйтесь, что это всего лишь бумажки, что жертв нет…
– Угу, всего лишь бумажки, – повторил я, жалобно взглянув на Софи.
По мере того как утренние события отодвигались все дальше, первоначальные паника и смятение медленно обращались в нечто похожее на ужас. Я постепенно осознавал серьезность ситуации. Мало того, что отец погиб в автокатастрофе, которая, судя по всему, отнюдь не была несчастным случаем, но и дом его вполне сознательно подожгли, причем начали с подвала, где он производил все свои изыскания. А ведь для нас с журналисткой этот подвал был главным источником затеянного нами расследования. Я понятия не имел, какую тайну раскрыл отец, но теперь у меня не оставалось сомнений: ставка в этой игре была ужасной… Во всяком случае, кое-кто еще, кроме отца, так думал.
23 
