Десять

– Жаклин поедет с нами.

– Что?

– Я еду с вами в Париж.

Жаклин сразу стала собираться. Софи, стой у нее за спиной, взглянула на меня и пожала плечами.

Я проснулся, как от толчка, на старом матрасе в нашей маленькой спальне, и в течение нескольких секунд никак не мог понять, где нахожусь и что произошло накануне. Вспомнив все, я обнаружил, что Софи здесь уже нет. Я быстро оделся и пошел в гостиную посмотреть, как идут дела.

Сидя на том же месте, что и вчера, Баджи взглянул на меня с улыбкой. Я смущенно улыбнулся в ответ. Этот парень дважды спас мне жизнь и продолжал улыбаться, хотя мы потащили его в Лондон, не спрашивая, как он к этому относится. Конечно, я ему заплачу. Но улыбка Баджи ясно показывала мне, что он руководствуется не только профессиональными соображениями.

За окнами всходило солнце, еще не утерявшее оранжевого оттенка. Дневной свет несколько смягчал впечатление бардака, царившего в этой квартире.

– Вы что-нибудь обнаружили? – спросил я, почесывая голову.

– Ничего определенного, но теперь я уверена, что в этом есть некая тайна, а без меня вы не справитесь. Кофе на столе. Угощайтесь. В общем, поскольку вы должны вернуться в Париж, я еду с вами.

– Но…

– Никаких но, я еду, потому что мне интересно, и разговаривать больше не о чем. Квартиру в Париже я сохранила, там довольно много материалов, и я смогу спокойно работать. CQFD.

Она говорила быстро, не глядя на меня, занимаясь только своей дорожной сумкой, поставленной в центре гостиной. На ней был тот же шерстяной халат, что накануне. Ее прическа, круги под глазами и нервозность подсказывали мне, что ночью она не спала.

– Что ж, спасибо, – просто ответил я и уселся за стол, где был накрыт завтрак, к которому они трое, судя по всему, уже приложились.

– Не за что, – сказала она, одним движением закрыв молнию на сумке.

Потом выпрямилась, повернулась на каблуках и спросила с широкой улыбкой:

– Ну как, хорошо спали?

– Гм, да, – пробормотал я, стараясь не показывать смущения. – Гм, а поезд наш, он когда отправляется?

Я налил себе чашку кофе.

– В 10.23, времени у нас мало, – ответила Софи. – Мы с Баджи поедем с вами в Монтессон. А Жаклин тем временем продолжит изучение рукописи.

Я кивнул и в свою очередь приступил к завтраку. На Софи я не смел взглянуть. Она говорила мне «вы». Вчера мы занимались любовью, но она по-прежнему называла меня на «вы». Как же мне хотелось побыть с ней наедине этим утром. Поговорить с ней. Но нас было четверо. Баджи не отпускал нас ни на дюйм, что было вполне разумно. И в любом случае времени у нас действительно не было.

Мне так и не удалось улучить момент, чтобы поговорить с ней наедине, а вскоре нам предстояло ехать на вокзал, чтобы вернуться в Париж.

В поезде, увозившем нас во Францию, я видел только Лондон, меня преследовали образы этого города, где мы с Софи любили друг друга.

Монтессон находился всего в нескольких километрах от Парижа, но это была почти деревня. Маленькие низенькие дома, горбатые улочки, а вдали – даже поля и парники, что заставляло почти забыть о столь близкой столице.

На Северном вокзале мы посадили Жаклин в такси: она отправилась в свою парижскую квартиру с рукописью Дюрера и испещренной пометками копией «Джоконды». Сами мы взяли «Шафран» и поехали в западное предместье на встречу со священником. Мне с трудом верилось, что еще утром мы были в Лондоне. И однако мне это не приснилось. Темп нашей гонки все ускорялся, и времени на решение загадки оставалось все меньше, зато вероятность того, что нас остановят на полпути, возрастала.

Баджи держался настороже. Свидание обговаривалось по телефону, и не было никаких гарантий, что нам удалось сохранить инкогнито, поэтому телохранитель каждое мгновение ожидал какого-нибудь скверного сюрприза. Вороны приучили нас к внезапности своего появления. Баджи уже не улыбался, как накануне. Он поставил «Шафран» на маленькой стоянке, укрытой от любопытных глаз, открыл передо мной дверцу машины и двинулся впереди нас.

Облик этого парижского пригорода не имел уже ничего общего с Англией. Здесь не было двух одинаковых домов, они были не белого, а серого цвета и лепились друг к другу на средневековый манер, ничем не напоминая кукольные домики. Иногда по улице проезжал дедушка в фуражке на старом дребезжащем мопеде.

  98