очень нудно 
52 
Но тогда не добьешься такого слияния душ. Ведь не всякую мысль можно выразить словами. Разве опишешь, например, свои ощущения от путешествия по реке в утлой лодчонке, в грозу, когда молнии серебристыми змейками скачут по воде, а струи теплого дождя кажутся стеблями пшеницы, чьи колосья собраны в низкие пушистые облака? Когда из воды за кормой внезапно вырастает зеленоватая шея водяного змея, увенчанная приплюснутой головой с алыми задумчивыми глазами и так же беззвучно погружается в воду?
Не перескажешь. Не сумеешь. Тебя просто не поймут. Ну плыла. Ну видела. Вместо того, чтобы проникнуться восторгом, твой собеседник недоуменно спросит: «У тебя с головой все в порядке? Так же утонуть можно»! Ну конечно, можно. Потом я долго искала того паршивца, что отвязал лодку, пока я рвала остролист для гербария. Спасибо русалкам, отбуксировали ее к берегу.
Лён бы меня понял. Не задавая дурацких вопросов, он проплыл бы со мной этот путь, любуясь стройными соснами по обрывистым берегам реки, смахивая с лица пресные сладковатые капли и осторожно погружая весло в бурлящий поток. Воду, так уж и быть, я бы вычерпывала сама.
И я поняла, на чем зиждется догевское правосудие. На уверенности, что правда восторжествует, потому что солгать судье невозможно. Преступность в Догеве нулевая. Ругаются тоже редко – скажем, разошлись муж с женой во мнениях и, вместо того чтобы хвататься за сковородки, бегут к Лёну. Его решения никогда не оспариваются – ему же виднее. Кого Повелитель сочтет виновным, тот и извинится. Мир и порядок, все довольны и счастливы. Если Повелителя не станет… да они же перегрызутся, как люди!
И, хорошенько поразмыслив, я его простила. Зря, наверное.
Глава 16
Я так увлеклась свободным творчеством, что не заметила, как стемнело. Крина предупредительно зажгла и поставила на стол трехсвечный канделябр. Под шелест пламени дело пошло еще прытче. Второе перо сломалось и посадило в центр свитка кляксу. Я не обращала внимания на подобные мелочи – главное, накарябать черновой вариант, а уж в Школе перепишу набело. По горькому опыту я знала – пиши пока пишется, потом может не быть ни времени, ни вдохновения, необходимого даже при ловле блох. Дело спорилось, но не двигалось к концу ни на йоту. Переизбыток вдохновения тоже вреден. В том, что моя курсовая представляет огромный интерес для науки, я не сомневалась. Но мне хотелось сделать ее интересной и доступной для широкой публики, поэтому факты частенько перемежались с описанием природы, погоды и моих ляпсусов. К концу третьего свитка (объем курсовой – два) я поняла, что зерно брошено в благодатную почву, которая при правильной культивации может взрастить солидный магистерский трактат. Это нисколько не охладило моего энтузиазма. Отложив перо и разминая пальцы, я погрузилась в сладостные мечты о славе, которая, конечно же, придет ко мне после защиты и опубликования моего пухлого труда. Меня будут узнавать на улицах. Меня будут цитировать наизусть. Меня будут приглашать на международные и межрасовые конференции, а я – отнекиваться со скучающим видом. Помакав перо в чернильницу, я с новыми силами набросилась на прижизненный памятник себе, любимой.
Щеколда скрипнула. Я была так поглощена бумагомаранием, что даже не соизволила оглянуться, поэтому вопрос: «На какой стадии завещание?» – застал меня врасплох. Я не ожидала увидеть Лёна так поздно, а уж сегодня – тем более.
– Да вот, решила наконец взяться за курсовую, – созналась я.
– На какую тему?
Я молча кивнула на витиеватое заглавие.
– В списке использованной литературы первым номером Тюдор Избавитель?
– Да, я сравниваю его наблюдения со своими. Откуда он набрался подобной чепухи? Ни одно из указанных им средств на вас не действует. Да, кстати…
Я размашисто перекрестила собеседника. Он рефлекторно отшатнулся.
«Реакция отрицательная» – пометила я на полях свитка.
– Это еще что за ерунда?
– Безотказный способ. Что там у Тюдора? – Я раскрыла «Кровопийц» по одной из закладок. – «Отскочив, взвыл мерзавец-вампир дико… закрутился на месте, раздирая когтями гниющую плоть свою…»
– А если бы сработало?
– Я бы написала: «Реакция положительная».
Лён небрежно взял один из исписанных свитков, расправил и вчитался. Он застыл надолго. Я наблюдала, сначала с гордостью, потом с опаской.
– Хм, – сказал Лён, присаживаясь на лавку и не отрывая глаз от текста. – Надеюсь, круг читателей ограничен?
52 
