читайте - не пожалеете 
47 
Крутой вираж – и справа объявился спокойный ночной океан со стоящими у длинного пирса судами. Кристина сбросила газ лишь самую чуточку, пронеслась по пирсу, как крылатая ракета, затормозила у роскошного трапа «Доротеи», выключила мотор и с любопытством уставилась на Мазура:
– Что-то ты не особенно бледный, а я так старалась...
– Бывало и похуже, – сказал Мазур, только теперь с невыносимым облегчением осознав, что гонки без правил окончились.
Кристина фыркнула, хлопнула дверцей:
– Пошли. Или тебе, быть может, предварительно нужно побродить под звездным небом, романтично держась за руки?
– А зачем?
– Вот именно, совершенно незачем...
На палубе обнаружился шкаф номер три, бдительно вставший из раскладного кресла. Если его не считать, корабль казался пустым, вымершим, словно «летучий голландец».
– Вольно, – сказала Кристина, проходя мимо. – Остальные скоро прибудут, поскольку, как обычно, от меня километров на пять отстали...
По лицу охранника, ярко освещенному ближайшим фонарем на краю пирса, видно было, что у него есть свое мнение по поводу лихих привычек хозяйки, но он его благоразумно держит при себе...
Мазур спустился следом за девушкой по широкой белоснежной лесенке и оказался в коридоре, сверкавшем полированным деревом и надраенным металлом. Она мимоходом привычно щелкала выключателями, заглядывала в двери:
– Ага, свободно... Бросай сумку сюда, теперь это твоя каюта, ради соблюдения тени светских приличий... Повесь пиджак на стул, чтобы сразу видно было: здесь уже обитают.
Мазур задвинул сумку под узкую, но роскошную койку, с нешуточным сожалением проводив ее взглядом: он предпочел бы вовсе с ней не расставаться, но это было не реально, приходилось рисковать. В голове вновь заработала расчетно-наводящая приставка, он старательно запоминал расположение помещений, переходов, прямо-таки фотографируя мысленно шикарную внутренность судна, поскольку ему это должно было пригодиться в самом скором времени.
Кристина нетерпеливо притопывала каблучком в коридоре, и Мазур вышел, бросив последний тоскливый взгляд на сумку, где в нескольких пакетах покоились самые безобидные по отдельности компоненты, в грамотном сочетании способные натворить нешуточных дел – правда, никто здесь, кроме него, не владел таким искусством. Оставалось надеяться, что пьяная компания задержится в городе надолго, и никто не сунет носа сдуру в его пожитки...
Каюта Кристины оказалась, как и следовало ожидать, побольше и роскошнее, чем однотипные помещеньица для многочисленных гостей – но, в общем, не такие уж хоромы, это была все же яхта, а не личный лайнер.
– Садись. Вон там – бар.
Она сбросила туфли и расположилась в кресле напротив. Мазуру показалось, что она чуточку изменилась, войдя сюда – стала спокойнее и проще, без прежней дурашливости. Какое-то время они сидели, умиротворенно переглядываясь, без малейшей неловкости, потягивая из бокалов.
Параллельно Мазур изучал обстановку – незаметно и зорко, он это умел. Ровным счетом ничего необычного или тревожащего – просто-напросто роскошная каюта, где обитает загадочная девушка, которую всерьез титулуют «вашей светлостью». Красный купальник небрежно болтается на приоткрытой дверце шкафа, стопка журналов, парочка книг, шикарный музыкальный центр...
Потом он увидел фотографию на столике – в скромной, но прекрасной работы серебряной рамочке. Очень красивая женщина с чуточку грустными глазами, судя по некоторым деталям, снимок относится годам к шестидесятым.
В голове у него стала понемногу складываться из отдельных кусочков уже не головоломка, а скорее мозаика – у Мазура были хорошие инструкторы, знавшие свое дело, чтобы притворяться за рубежом зарубежным же человеком, нужно накрепко вызубрить много всяких тамошних реалий, меньше, конечно, чем требуется разведчику-нелегалу, внедряемому на долгое оседание, но тем не менее... Есть вещи, которые обязан знать вдоволь пошатавшийся по свету бродяга – чтобы ввернутьгде-нибудь для поддержания разговора, правдоподобия для...
– Кто это?
– Мать, – сказала Кристина. – Она погибла. Давно. Ну, это неинтересно, не та тема...
Она отставила бокал, присела на широкий подлокотник Мазурова кресла и требовательно обняла его за шею. Прежде чем притянуть девушку к себе, он успел бросить последний взгляд на чертовски красивую женщину, снятую лет двадцать назад на фоне какой-то роскошной белокаменной лестницы.
47 
