64 
Гидроплан развернулся влево, легко высвободив правый поплавок из рассыпчатого песка. Нацелив его носом в открытое море, Мазур прибавил газу. Он определенно пересолил, чересчур газанул – но тут же поправил дело. Самолетик начал разбег, мотор тарахтел ровно и мощно, нос стал задираться, по обеим сторонам встали радужные веера воды...
Краем глаза он все это время наблюдал за берегом – и прекрасно рассмотрел, как с палубы второго суденышка, минуя трап, сиганул в песок человек с каким-то продолговатым черным предметом в руках, как к нему кинулся Мистер Никто и принялся этот предмет вырывать.
Вот теперь все встало на свои места, и загадка наконец поддалась. У них был сообщник – среди экипажа того кораблика, затаившийся до поры до времени. Что ж, грамотно. Пора уносить ноги, пока не продырявили к чертовой матери. Когда эта хреновина наконец оторвется от воды?!
Мазур прибавил газу, манипулируя рулями высоты. Настоящий летчик, окажись он сейчас в кабине, наверняка материл бы его долго и старательно, но ничего не поделаешь, приходится справляться, как умеешь, потому что Мистер Никто уже у самой воды вскинул автомат, ловит на прицел ускользающую добычу...
Из револьвера его уже не достать – далеко. Сделать ровным счетом ничего невозможно. Мазур застыл за штурвалом, про себя проклиная последними словами этот аппарат тяжелее воздуха. Гидроплан шел по прямой, Мазур почувствовал, что становится гораздо тяжелее – взлетаем, ура!
Длиннющая автоматная очередь была прекрасно слышна даже сквозь гул мотора. Мазур не смог определить, попал ли стрелок – но остекление кабины цело, как и он сам, так что вроде бы ничего страшного...
Гидроплан наконец оторвался от морской глади – и Мазур, не раздумывая, прибавил газу, пошел вверх круто, чуть ли не вертикально, на всей возможной скорости, уходя от обстрела.
Мир вмиг распахнулся вокруг необозримым простором – бесконечный океан, накрытый куполом неба. Он мельком припомнил, что в курсантские времена читал книжку кого-то из летчиков-испытателей, не нашего, американца, еще довоенного. Он так и называлась: «Один в бескрайнем небе».
Оставшийся позади остров уменьшался на глазах, вскоре его уже не было видно. Чуточку опомнившись от первого пьянящего азарта – Икар, бля! – Мазур сбавил обороты (стрелка уже давно торчала в очерченном красным секторе, и чувствовалось, что двигатель на пределе), сбросил высоту чуть ли не наполовину. Глянув на компас, развернул гидроплан градусов на тридцать к норд-норд-осту и держал теперь курс прямо на Флоренсвилль.
Что-то неприятно скрежетнуло в моторе – или показалось? Мазур обратился в слух. Нет, поганый звук не повторился...
Разумеется, соваться прямо в столицу на угнанной птичке – чересчур. Нужно будет причалить к берегу где-нибудь неподалеку от города, в безлюдном месте, бросить трофей без всякой жалости. Лаврик наверняка уже там. Если Уолли выложил абсолютно все, что знает, и этот амбал примется искать его по столице, ему, надо полагать, организуют теплый прием. На кубинцев в этом смысле можно положиться. А может, после взрыва на «Виктории» проблема снялась сама собой? Плохо верится: те, кто ставит на Майка, вряд ли отступятся так просто. На их месте Мазур тоже сражался бы за свое добро когтями и зубами...
Глава 15
Один в бескрайнем море
«Хорошо летим», – подумал Мазур, восседавший за штурвалом с законной гордостью за себя. Все пока что нормально, и нас так просто из седла не вышибешь...
И все же он снизился над сверкающей океанской гладью метров до восьмидесяти. Машина его слушалась, почти не рыскала – ну, откровенно говоря, самую чуточку, – уверенно шла по прямой на заданной высоте, и все же он чувствовал себя чуточку неловко. Это была не его привычная стихия, по необходимости, конечно, пришлось стать бравым пилотом, но особого удовольствия это ему не доставило. Хотелось, чтобы все поскорее кончилось.
Полное впечатление, что кто-то, любивший злые шутки, поймал его на слове... В двигателе скрежетнуло громко, резко, неприятно; даже не обладая должным опытом, Мазур ощутил, что там случилось что-то скверное. Самолетик тряхнуло так, что Мазур едва не протаранил макушкой потолок, – и еще раз, послабее правда, и еще раз...
Хруст в моторе уже не умолкал, походило на то, как если бы в мясорубку угодила пригоршня стальных гаек, и острый винт под чьей-то нерассуждающей рукой добросовестно пытался их размолоть, но из этого безнадежного предприятия, естественно, не вышло ничего путного...
64 
