37 
Может быть, кто-то и видит в ней сексуальный объект, но у Лукаса это маленькое-миленькое-сладенькое-беленькое-мягонъкое существо ничего, кроме тошноты, не вызывает. Нет, она совершенно не в его вкусе. Он предпочитает смуглых брюнеток. Нетребовательных, покладистых и не обремененных предрассудками. А Эди наверняка мечтает о белом подвенечном платье, свадебном марше и собственном домике в пригороде!
Оборвав эти размышления — они могли слишком далеко завести, — Лукас вернулся к своему бокалу. Но наслаждаться «Танкереем» ему пришлось недолго: скоро ушей его достиг звонкий и невыносимо счастливый смех Эди.
Невольно повернув голову, Лукас обнаружил, что Дейвенпорт тоже хохочет вовсю. Должно быть, только что отпустил какую-то шутку. Скорее всего, в миллионный раз произнес свою коронную фразу: «Эди, тебе нужен мужчина, который сможет о тебе позаботиться!»
А вот дальше произошло нечто неожиданное. Протянув руку, Дейвенпорт осторожно и ласково погладил Эди большим пальцем по щеке.
К немалому своему удивлению, Лукас увидел, как она отшатнулась и прижала руку к лицу, словно обжегшись.
Заметив на физиономии Дейвенпорта нескрываемое изумление, быстро опомнилась, выпрямилась и пробормотала что-то, отчего ее ухажер расцвел в улыбке. Но Лукаса было не обмануть: наметанный глаз журналиста ясно видел, что Эди потрясена почти до обморока.
От этой сцены внутри у него болезненно сжалось. И не оттого, что Дейвенпорт нарушил одно из неписаных, но твердых правил Линди: никто и никогда не дотрагивается до ее служащих, — а от того, как Дейвенпорт смотрел на девушку. Так, словно знает о ней какой-то секрет. Словно что-то замышляет. Словно готов на все, чтобы добиться своего.
От его взгляда у Лукаса мурашки по коже поползли. А ведь Лукаса не так-то просто напугать. Он бывал в таких переделках, какие этому Дейвенпорту и не снились. Да и чего бояться, раз опасность (если вообще можно говорить об опасности) угрожает не ему?
Кто для него Эди? Не сестра, не любовница, не подруга. Она ему даже не нравится… И тут же Лукас с удивлением услышал свой собственный голос:
— Эди, поди-ка сюда!
Эди, удивленная, но явно благодарная, поспешила к нему.
Черт, что же дальше? Как он объяснит, зачем позвал ее, если еще не допил свою порцию? Не раздумывая, Лукас поднес почти полный бокал ко рту и опустошил его тремя торопливыми глотками.
На лице Эди отразилось настоящее смятение.
— Да, мистер Конвей?
В первый раз за все время знакомства он не испытал неприязни при виде ее улыбающегося личика. Может быть, потому, что в глазах ее еще отражалось пережитое потрясение, и улыбка стала какой-то… ну, более естественной, что ли.
А может, все дело в двух унциях джина, — это спиртное так подействовало на нее.
— Пожалуйста, повтори, — попросил он. Эди взглянула на него с опаской.
— Вы уверены? — поинтересовалась она. — Я хочу сказать, та, первая…
— Ее уже нет, — прервал Лукас. — Отличный повод налить вторую.
Эди подняла бровки, затем, пожав плечами, ответила: «Хорошо» — и потянулась за пустым бокалом.
Пока маленькие ручки ее порхали над бокалом, Лукас перевел взгляд на Дейвенпорта. Тот косился на Лукаса подозрительно, словно чуял какой-то подвох.
Лукаса вдруг охватило безумное желание показать ему язык и крикнуть: «Ну что, взял? Не получишь, не получишь!»
С чего бы это? Какое ему дело до Эди Малхолланд?
Обернувшись к ней, он — совершенно неожиданно для себя — задал вопрос:
— Кстати, Эди, откуда ты столько знаешь о римлянах?
Когда Лукас Конвей свалился под стол, Эди Малхолланд встревоженно перегнулась через стойку, чтобы взглянуть, не ушибся ли он. Лукас был цел: пострадало лишь его самолюбие.
Что на него нашло? — удивлялась Эди. Он редко заказывал больше одной порции и никогда не напивался. А сегодня каждый раз, стоило ей подойти к другому столику, как Лукас требовал новую порцию выпивки, а заодно задавал вопросы типа: «Я, кажется, позабыл, что такое акведук…» или: «Расскажи поподробнее про эту… как ее… Паппиеву дорогу?»
Нет, пожалуй, это случалось не каждый раз, — вспоминала Эди, озабоченно наблюдая, как Лукас поднимается на ноги, отряхивает пострадавшее самолюбие и взгромождается на табурет. Только когда ее подзывал мистер Дейвенпорт.
Однако мистер Дейвенпорт уже полчаса как ушел — но Лукаса это не остановило. Даже напротив: именно в последние полчаса их с Эди беседа приобрела чересчур личный характер.
37 
