очень нудно 
111 
— Это только в том случае, если вы с Клэр останетесь мужем и женой, — зло сощурилась Фелиция. — Или она передумала? В конце концов решила, что смерть отца ничего не значит?
— Фелиция!
— Ты притворяешься благородной и честной, а на самом деле хочешь того же, что и все. Я подозреваю, что ты хотела его с самого начала.
— Это неправда. Я пыталась уговорить тебя выйти за него.
— А сама с радостью согласилась сделать это, как только представилась возможность, разве не так? У меня и времени-то не было подумать!
— Клэр, ты же знаешь, — хныкала Эмис. — Я… я же предлагала…
Клэр открыла было рот, чтобы вступить в спор с тетками, но поняла, что это бесполезно.
— Как приятно ощущать себя лакомой косточкой среди истекающих слюной… псов, — вмешался Ренальд. — Клэр пора собираться в дорогу. Мы отправляемся с восходом солнца. Пойдемте, миледи.
Клэр с радостью подчинилась. В голове у нее все перепуталось. Ренальд предупредил ее, что просто терпимого отношения к себе не примет. Она должна полюбить его таким, каков он есть. И его страшный меч тоже.
— Ренальд, Фелиция переменила свое мнение. Если наш брак будет расторгнут, ты возьмешь ее в жены? — робко поинтересовалась она.
— Я люблю тебя, — ответил он.
Клэр закрыла глаза. Его слова вызвали в ней нестерпимую боль.
— Наверное, я заслуживаю такого наказания, Клэр. Я завоеватель, который привык сражаться и побеждать. Генри называет Саммербурн раем, и я с ним совершенно согласен. А ты — ангел. Я полюбил тебя почти с первого взгляда, но любовь не сделала меня благородным. Напротив, я стал жадным.
— Жадным?
— Выслушай меня. — Он приложил ей палец к губам. — Я хочу, чтобы ты знала все. Да, я виноват. Я делал все, чтобы завоевать тебя. Если бы я был благородным человеком, мне следовало давно сказать тебе правду. Дать тебе возможность уйти.
— Но ведь ты должен был жениться в Саммербурне, а Фелиция и Эмис были в монастыре!
— Они сбежали потому, что я приказал своим людям рассказывать про меня небылицы так, чтобы они могли подслушать.
Клэр должна была бы рассердиться, но, с другой стороны, если бы не стратегия Ренальда, ее бы сейчас здесь не было.
— Я тебя прощаю. Но ты и впрямь заслуживаешь наказания. Если я решу расторгнуть брак, ты возьмешь в жены Фелицию?
— Пожизненное наказание… — обреченно вздохнул он. — Я согласен, если только это облегчит тебе выбор. Я обещаю быть добрым с ней. Я умею доставить женщине удовольствие.
— Ренальд… — начала Клэр, сама толком не понимая, что хочет сказать. Ее разрывали противоречивые чувства.
— Я должен сделать еще одно признание, — откликнулся он. — Я бесчестно повел себя с тобой на супружеском ложе.
— Не понимаю…
— Я вел себя недостойно. Я использовал Божий дар против беспомощного ребенка.
— Разве я была так уж беспомощна? — покачала головой Клэр.
Он рассмеялся, и Клэр подумала, что священники правы — исповедь приносит облегчение.
— Нет, конечно, но мои намерения были дурными. Не обольщайся на мой счет, любой мужчина был бы ничуть не хуже.
— Но ты единственный мужчина, которого я люблю! — Клэр отдавала себе отчет, что произносить такие слова очень опасно, но они были искренни. Она растерялась и не видела другого выхода, кроме как говорить правду.
Ренальд коснулся ее лица дрожащей рукой, провел кончиками пальцев по щеке и поцеловал в лоб.
— Храни тебя Господь! — сказал он и отступил на шаг. — Я хочу тебя кое о чем попросить. Если я женюсь на Фелиции, то позабочусь обо всей твоей семье, но ты уедешь отсюда. Я никогда не смогу быть честным с ней, если ты будешь жить рядом.
Ренальд повернулся и скрылся в кабинете, плотно притворив за собой дверь.
Клэр без сил прислонилась к дверному косяку.
Итак, все решено. Она будет следовать тому, что подсказывает ей разум. Теперь к ней вернется душевный покой.
Спешные сборы отвлекли Клэр от тягостных раздумий. Перед самым отъездом Клэр навестила мать и обнаружила, что та чувствует себя гораздо лучше. Но оказалось, что это не к добру. Фелиция уже успела пожаловаться сестре, что Клэр обманула ее. Леди Мюриэль из меланхолии впала в ярость.
— Бесчувственное, неразумное дитя! — кричала на Клэр мать. — Неблагодарная дочь! Как ты можешь допустить, чтобы этот человек прикасался к тебе своими обагренными кровью руками?
— Мама, я…
— Все видят, как ты смотришь на него! Ты увиваешься за мужчиной, который хладнокровно убил твоего отца.
111 
