очень нудно 
75 
Когда застолье закончилось, гости высыпали на улицу за пределы замка, чтобы танцевать и устраивать спортивные состязания на воздухе.
Клэр танцевала вместе со всеми, радуясь тому, что ее окружают друзья и соседи, что рядом Ренальд.
Сначала он не отходил от нее ни на шаг, но затем мужчины увлекли его принять участие в кулачном бою.
— Не потяните себе что-нибудь перед такой важной ночью, милорд! — крикнула какая-то женщина.
Ренальд рассмеялся и легко одолел своего противника. Потом мужчины захотели выпить с ним. Ренальд с сожалением оглянулся на Клэр, но все же составил им компанию.
День клонился к вечеру. Ночь неотвратимо приближалась.
Клэр отправилась на поиски мужа и нашла его за игрой в мяч. Оказалось, что игра дается ему нелегко.
— Красивый молодой человек!
Клэр обернулась на голос. Рядом с ней остановился шериф Эйдо. Ей не хотелось говорить об убийстве, но она приветливо улыбнулась, стараясь не думать о том, что именно Эйдо был косвенным виновником смерти отца. Впрочем, лорд Кларенс с самого начала невзлюбил Генри Боклерка, когда тот захватил трон. Эйдо, без сомнения, удивился не меньше остальных, когда отец решил претворить в жизнь теоретические рассуждения своего дружеского кружка.
Эйдо, как ни странно, заговорил о книгах, чем весьма удивил Клэр.
Впрочем, она почти не слушала, а лишь внимательно наблюдала за Ренальдом.
— Простите. Мне не следовало сейчас заводить разговор о таких скучных вещах. Похоже, он неплохой человек. Я рад, что у этой печальной истории хотя бы отчасти счастливый конец. Кстати, — добавил Эйдо, — я нашел людей, которые видели Ульриха на празднике. Но он предпочитал держаться особняком.
— Как странно, — нахмурилась Клэр. — Мог бы по крайней мере дать нам знать, что вернулся! — Она подумала, что тогда смогла бы поговорить с ним, расспросить о том, как погиб отец.
— Наверное, решил, что момент неподходящий. Он ведь не предполагал, что его убьют.
— Это верно. — Клэр вдруг захотелось немедленно вернуться к Ренальду и закружиться с ним в вихре танца, как вдруг к Эйдо подбежал вооруженный человек и, припав на колено, сказал:
— Простите, милорд шериф, но у меня важная новость. Мы нашли дорожный мешок Ульриха, милорд. Под лестницей в зале. То есть мы предполагаем, что это его вещи. — Он протянул Эйдо кожаный мешок.
— Да, это вещи Ульриха, — подтвердила Клэр, протягивая руку. Слезы навернулись ей на глаза. — Он носил здесь отцовские…
Эйдо перехватил мешок:
— Сначала я должен посмотреть, что в нем, Клэр. Это может пролить свет на убийство.
Он перевернул мешок вверх дном и вытряхнул все содержимое на пол. Там оказались пара носков, чистая сорочка, несколько мелких монет и книга. Отец всегда возил с собой книгу для записей.
Клэр нагнулась, чтобы поднять ее. Шериф тоже потянулся к ней.
— Это дневник моего отца, — объяснила Клэр, с трудом справляясь с волнением. — Он не имеет отношения к Ульриху. Слуга не умел читать. — Она с мольбой взглянула в глаза шерифа.
Эйдо прищурился, но не выпустил переплет, давая понять, что не сдастся без боя.
— Ежедневные записи Кларенса? Но мне все же придется…
— Нет! — Клэр сама подивилась своему резкому тону. Столь же категорично умел выражаться только Ренальд.
И Эйдо, как ни странно, уступил.
Клэр поднялась, прижав дневник к груди.
— Вы не понимаете, Клэр, там могут оказаться важные сведения!
— Нет! — Она на шаг отступила. — Первым человеком, который прочтет эти строки, должна быть моя мать.
Клэр бросилась бежать, не дожидаясь его ответа. Она нашла мать в саду в обществе двух подруг.
— Отцовский дневник. Его нашли в сумке Ульриха! — Она протянула записи матери.
Та побледнела, провела рукой по деревянным пластинам, через которые были пропущены кожаные шнурки, стягивающие листы пергамента.
— Что хорошего мы можем отсюда узнать?
— Ты же знаешь отца, — удивилась Клэр такой ее реакции. — Наверняка он написал целую историю.
— Историю поражения и смерти?
— Прости… — Клэр протянула руку, чтобы забрать дневник.
— Нет, — слабо улыбнулась леди Мюриэль. — Почему бы тебе не почитать нам с самого начала?
Мать была права. Дневник мог только опечалить их, а в такой день никому этого не хотелось. И все же она развязала тесемки и раскрыла первый лист. Сердце зашлось у нее в груди от боли при виде неразборчивого, торопливого почерка отца.
75 
