очень нудно 
39 
Порой эти люди нанимались на купеческие корабли, где их ценили несказанно – прирожденные мореходы, знавшие о ветрах, течениях, вообще об океане столько, что самые опытные таларские капитаны им и в подметки не годились. Понятно, и на службе Бродяги свято придерживались того же извечного жизненного принципа – не ступать на сушу.
Одним словом, по всем отзывам – народ безобидный, вовсе не склонный употреблять в пищу случайных путников и вообще причинять им вред. Потерпевшие кораблекрушение иногда находили у них приют и помощь, о чем имелось немало достоверных сведений. Так что Сварог, разглядывая плоты, воспрянул духом: все вроде бы складывалось неплохо. Придется срочно выдумать правдоподобную легенду… что будет не самым трудным делом, так как Морские Бродяги мало осведомлены о жизни на суше и легко проглотят любую неуклюжую ложь, какую обычные мореходы раскусили бы сразу…
Косатка шла параллельным курсом, так близко к плоту, что Сварог уже хорошо различал лица людей, таращившихся на него с вполне понятным жадным любопытством: самые обыкновенные лица, не отмеченные ни уродствами, ни какими-либо пороками. Пожилые и молодые, мужчины и женщины (иные девушки – весьма ничего…) Одеты, правда, непривычно – рубахи, штаны и платья из какого-то непонятного материала. И у мужчин, и у женщин на шее ожерелья из ракушек и непонятно чьих зубов. Некоторые мужчины держат наготове внушительные луки (стрелы, по той же достоверной информации, частенько бывают смочены рыбьим ядом, так что порой опаснее пуль…).
Косатка вдруг взметнула туловищем, словно норовистый скакун, и Сварог взлетел в воздух, шумно плюхнулся в воду уардах в пяти от плота. Глянув вокруг, он уже не увидел своих немых спасителей – черно-белые изящные животные моментально ушли на глубину. Они, надо полагать, излишней сентиментальностью не страдают: доставили спасенного к соплеменникам – и тут же уплыли. Сварог не представлял, каким образом смог бы их поблагодарить на понятном им языке… Спасибо, и все тут…
Не колеблясь, он поплыл к плоту. Лучники в него не целились, стрел не было на тетиве, оставались в колчанах. В плетеном из каких-то прутьев борту открылось нечто вроде калитки, прямо напротив Сварога, и он, расценив это как приглашение, подплыл к тому месту и, ухватившись за плетень обеими руками, вскарабкался на плот.
Опусился на аккуратный настил, прислонившись спиной к плетню, поглядывая на полукругом стоявших неподалеку морских бродяг. Те, в свою очередь, разглядывали его во все глаза – особенно пролезшие меж взрослыми в первый ряд ребятишки. Разглядывали с любопытством, но спокойно, без тени суеверного страха. Живут первобытным строем, но мышление вряд ли первобытное, это следует учесть и не держать их за совершеннейших глупцов…
Сварог, говоря по совести, предпочел бы встретить классических дикарей: зажег огонь на кончике пальца, закурил – повалились они ниц, приняв тебя за бога-громовержца, готовые смиренно выслушать любой приказ и поверить всему на свете… С этими так не получится. По физиономиям видно, имеют кое-какое понятие о собственном достоинстве и уж безусловно не простаки. Ну, постараемся не попасть впросак, и не таких вокруг пальца обводили…
В свою очередь, он во все глаза разглядывал людей, к которым так неожиданно прибился. В самом деле, не заметно никакого примитива: одежда хорошо скроена и мастерски сшита. Из хорошо выделанной рыбьей кожи – она и на суше порой бывала в моде, главным образом, у дворян. Ожерелья нанизаны не как попало, раковины со вкусом подобраны по размерам, цветам и даже оттенкам. Волосы у всех тщательно причесаны – значит, расчески у них в обиходе. Все, правда, босиком, но это и понятно: зачем им ходить в обуви здесь, на плоту, где грязи никогда не бывает?
Его первые впечатления оказались верными: все эти люди, даже малые дети, разглядывали его со спокойным достоинством, чуть ли не величаво. Никто не хихикал, не гримасничал, не подталкивал друг друга локтями, как это можно сплошь и рядом наблюдать у крестьян на суше. Этакие благородные дикари Фенимора Купера, почитающие себя солью земли… то есть, делая поправки на здешнюю специфику, солью воды.
Морские Бродяги постепенно расступились. Вперед вышел человек средних лет, его одежда была оторочена мехом серого тюленя, а на груди вместо ракушек красовалось ожерелье из пары дюжин тяжелых золотых монет. Ишь ты, насмешливо подумал Сварог, кое-какие традиции суши здесь вовсе не отвергают: начальство, как ему повсюду и положено, украшает себя золотишком. А в том, что этот тип представляет собой какое-то местное начальство, сомневаться не приходится – у него одного на шее золото, у него одного пояс не из кожи морского зверя, а из резных костяных пластин, у него одного висит на поясе скрамасакс с дорогой рукоятью. Да и окружающие, несмотря на свою гордую стать, к нему относятся с несомненным почтением.
39 
