56 
Зоркий Сокол, сидевший со своей снайперкой наизготовку, подтолкнул Мазура локтем и показал глазами наверх. Мазур присмотрелся. В разбитом окне второго этажа показался суетливый персонаж во френче с офицерским золотым обилием на погонах и ручным пулеметом, который он попробовал примостить на подоконник.
Это уже был полный и законченный непорядок. У отважного защитника родины был такой вид, словно он и впрямь собрался стрелять на поражение.
– Не нравится мне этот мудак, – сказал Мазур.
– Понял, – спокойно кивнул Зоркий Глаз.
Вскинул свою шикарную западногерманскую винтовочку, щелкнул выстрел, и пулемет тяжко закувыркался с подоконника, на котором и повис неподвижно нарушитель порядка, свесив руки.
Затягивать не годилось, подобные сценические эффекты тем и хороши, что действуют лишь короткое время…
– Пошли! – рявкнул Мазур, выпрыгивая из машины.
Зоркий Глаз с Землемером остались в «уазиках» в качестве прикрытия, а остальные слаженной группой, в хорошем темпе рванули к высоченной входной двери – роскошному сооружению с бронзовыми накладками и начищенными до блеска затейливыми ручками под старину: Викинг и Куманек, Пожарник и Крошка Паша, Пеший-Леший и Бульдозер. Вундеркинд исправно несся рядом с Мазуром, гремя скверно прилаженной амуницией (Мазур нашел секунду, чтобы это с неудовольствием отметить).
Высоченная створка распахнулась удивительно легко для своих габаритов и веса – ну конечно, все придумано так, чтобы важные чины не натрудили рук…
Пеший-Леший с ходу зашвырнул гранату в огромный вестибюль – приветствия ради и морального подавления для. Внутри исправно громыхнуло, и они ворвались туда, прикрывая друг друга по всем правилам.
В вестибюле еще дымило и воняло, какой-то невезучий чудак лежал поблизости без всяких признаков жизни, а более везучие с криками и топотом разбегались кто куда, все, как один, показав спины. По ним не стали стрелять, чтобы не тратить время и патроны на такие пустяки. К тому же в подобных ситуациях панически несущийся незнамо куда, вопящий беглец гораздо полезнее трупа – поскольку заражает паникой остальных…
Окинув взглядом коридор, Мазур мгновенно сопоставил его с планами, которые чертил инструктор, привязался к местности. И указал своим направление.
Они вновь ломанулись вперед сомкнутой в боевой порядок группой. Ближайшая дверь распахнулась, высунулась чья-то ошалевшая рожа – и исчезла внутри после мощного удара ботинком по означенной двери. В другую дверь, распахнутую настежь, на бегу шваркнули гранату. И еще одну – в очередную дверь, еще одну – за угол, перед тем как рвануть к лестничному проему.
Иногда они для разнообразия лупили длинными очередями то вдоль коридора, то по потолку, снося жалобно звеневшие светильники, то по дверям или просто по выходившим во внутренний двор окнам.
Никакого намека на сопротивление, никто не бросился наперерез, никто не попытался по ним пальнуть – должно быть, тот тип с пулеметом оказался на фоне прочих законченным выродком. Одни бегущие и оцепеневшие от ужаса штабные крысы. Кое-кому иногда мимоходом чувствительно поддавали по сусалам, чтобы служба медом не казалась, кое-кто так и оставался небитым. Паника в здании, судя по топоту, воплям и совершенно уж диким рожам, разгоралась не на шутку…
Оказавшись на втором этаже, они наконец вырвались на финишную прямую. Широкий коридор заканчивался черной железной дверью, перед которой сгрудилось с дюжину человек, в основном военные с устрашающим обилием золота на погонах и затейливых блях на груди. Они, очевидно, почуяли себя в ловушке, убегать куда-то было слишком страшно, вот и торчали возле двери – один, сразу отметил Мазур, с кувалдой, которой совсем недавно пытался сокрушить вход в секретный отдел, где оказались блокированными два советских шифровальщика из числа многочисленных советников…
– Лежать, падлы! Стоять, суки! – заорал Мазур с соответствующим выражением лица.
Все это было выкрикнуто по-русски, но не стоило заботиться о тонкостях дословного перевода – вид ворвавшихся и автоматы у них в руках способны были в три секунды сделать толкового лингвиста из любого здешнего раззолоченного идиота…
Так оно и произошло. Кто-то упал на пол, кто-то прижался к стене, старательно воздев трясущиеся руки. Один, правда, самый осанистый и до пупа увешанный яркими фитюльками, выступил вперед и, превозмогая страх, на сносном английском начал ныть, что-то насчет того, что он, изволите ли видеть, генерал-полковник, а страна тут суверенная, и его высокопревосходительство ужасно изволят возмущаться…
56 
