очень нудно 
27 
– Смутно представляю, – сознался Мазур.
– Вампир, – безмятежно сказала Энджел. – Честно тебе признаюсь. Для вампира весь род людской – винный подвал. А для журналиста... В принципе, то же самое. На все и вся, что тебе только попадается в жизни, смотришь, задавая себе один-единственный вопрос: а нельзя ли из этого сделать пристойный репортаж?
– Ах, вот оно в чем дело... – удрученно сказал Мазур. – А я-то, простая австралийская душа, решил, что на тебя произвели неизгладимое впечатление моя белозубая улыбка и ясный взгляд...
– Ага, – сказала девушка. – А еще твоя свежая виза в паспорте. Здесь строго следят за здоровьем въезжающих в страну, так что, если тебе дали визу, не обнаружили никакой заразы...
– Бог мой, как ты цинична...
– Прагматична.
– Ну, тогда скидывай халат и иди сюда.
– Перебьешься, – сказала Энджел с улыбочкой. – Нет, серьезно... С тобой в джунглях не случилось, часом, чего-нибудь интересного? Заклятые клады, дожившие до наших дней динозавры, индейские людоеды...
– Увы, – сказал Мазур. – Вынужден тебя разочаровать. Мне и в самом деле подвернулись субъекты, у которых была абсолютно достоверная карта, совершенно точно указавшая место, где во время Кортеса индейцы закопали золото... (Энджел сделала презрительную гримаску). Ага, вот именно. Я как-никак повидал мир и в людях разбираюсь... Нет, они вовсе не пытались меня охмурить – с меня нечего взять. Они сами искренне верили, что карта, которую им какой-то прохвост впарил в столице – настоящая и доподлинная. Но я быстро понял, что к чему, махнул рукой и вернулся. Пусть себе ищут – дай бог, вернутся живыми...
– Действительно, ничего интересного, – согласилась Энджел. – Жаль.
– Хочешь, расскажу, как я однажды видел в Желтом море морского змея?
– Не хочу, – сказала Энджел. – Во-первых, из морского змея нынче не выжмешь приличной сенсации, а, во-вторых, ты, по лицу видно, это только что выдумал...
– Ну, мне же хочется произвести на тебя впечатление, – сказал Мазур. – Честное слово, ты обалденная девочка, зубы сводит...
– Спасибо за комплимент, – прищурилась она. – Особенно ценный в устах моряка, повидавшего, бьюсь об заклад, столько экзотических женщин в разных далеких портах... Интересно было, а?
– Уж это точно, – без улыбки сказал Мазур.
И вспомнил самую экзотическую свою красотку – очаровательную Мэй Лань, змею подколодную, вспомнил ночную рукопашную на палубе того суденышка, когда в нем впервые вспыхнула нешуточная боязнь не одолеть... Ах, какая женщина, лютому врагу б такую...
– Вспомнил что-то интересное? – тут же прицепилась Энджел.
– Да нет, – сказал Мазур, торопливо отгоняя крайне неприятные воспоминания. – Сплошная ерунда... Ничего интересного нет в этих экзотических красотках...
– Потому, наверное, что это были сплошь проститутки?
– Ну что ты, – сказал Мазур. – Вовсе не сплошь...
Он не стал рассказывать, что во времена, казавшиеся сейчас седой древностью, у него на одном экзотическом островке была самая что ни на есть законная по тамошним порядкам жена, всецело подходившая под определение «экзотическая красотка». И с легкой грустью поймал себя на том, что никак не может вызвать в памяти лица своей недолгой благоверной, даже имя всплыло из глубин с превеликим трудом...
– Знаешь, а я пришла покаяться, – сказала Энджел вдруг.
– Ну да? – с интересом спросил Мазур. – Я, конечно, не священник, но постараюсь принять вашу исповедь, дочь моя... Вот, к примеру, сколько у вас было...
– Подожди, – прервала она. – Я серьезно. Каюсь, каюсь... Мне тут пришла в голову мысль, как тебя использовать. Убери с физиономии похотливую ухмылку, я не о том... В общем, мне не особенно нужен шофер или носильщик...
– Мне тоже это в голову пришло. Тогда? Я на что угодно готов по причине лютого безденежья, разве что в рабство на плантации не согласен...
– Успокойся, – сказала девушка. – Рабства даже здесь давно уже нет. Видишь ли, все дело в том, что мне позарез нужен... точнее говоря, нужна импозантная вывеска.
– Интересно, – сказал Мазур. – И главное непонятно пока что.
– Ничего сложного, ты быстро поймешь... Понимаешь, нравы тут специфические. Здешние мужики, все поголовно, крутые мачо – и не важно, по-настоящему, или просто полагают себя таковыми. Дело даже не в долгом владычестве хунты, а в вековых традициях. Только мужчина имеет право на серьезную профессию, а женщина, особенно молодая, на каждом углу сталкивается с тем, что к ней относятся совершенно несерьезно. Не принимают всерьез, хоть ты тресни. Меня предупреждали, но я не придала значения. Оказалось, чистая правда... Короче говоря, мне чертовски трудно работать...
27 
