Последние отзывы

  88  

Появился Кацуба – на видавшем виды «лендровере», судя по виду, помнившим еще Черчилля в роли премьер-министра. Раритетом управлял толстяк с густой бородищей и совершенно стертым языком, определить его национальность с ходу не представлялось возможным, но по-английски болтал бегло.

В дальний путь тронулись, практически не привлекая к себе внимания, без толпы провожающих. Только тетка Дора помахала с крыльца, громко помянула Сан-Кристобаля (сиречь святого Христофора, старинного покровителя странствующих и путешествующих), потом крикнула вслед:

– Buen viaje, muchachos!^[26]

Индейцы же в полном соответствии с национальной традицией смотрели вслед «лендроверу» философски-отрешенно: были белые, и не стало белых, к добру это или к худу, quien sabe?

Машина ловко петляла меж лачуг, хижин, палаток, дощатых домиков и бесчисленных «бокаминас». Понемногу начинался трудовой день, кого-то опускали в сырую глубину с помощью скрипучего ворота, как все они здесь, хлипкого и ненадежного, кто-то, пытаясь придать себе энтузиазма, прочищал глотку виски прямо из горлышка, кто-то готовил еду на коптящем примусе, совершенно таком же, на каком бабушка Мазура лет сорок назад варила варенье. Убытие странников никто не считал событием мирового значения – большинство и ухом не повело.

А вот на выезде из поселка их взорам нежданно-негаданно предстал советник мэра по культуре, его светлость герцог. Он явно поджидал именно их – махнув рукой, шагнул навстречу.

– Ну? – неприязненно спросил Мазур, сидевший рядом с водителем.

Герцог откашлялся, прочищая горло, приосанился – насколько это было возможно для субъекта в штопаных джинсах, мятой клетчатой рубашке и грязных кроссовках – и сказал:

– Господа, мне было бы очень неприятно, сохрани вы о нашем поселке дурные воспоминания...

– Помилуйте, с чего бы вдруг? – картинно изумилась Ольга. – Вы здесь так любезны и гостеприимны, а ваши обычаи исполнены романтики и гуманности...

– Мисс, это был розыгрыш, – сказал герцог. – Согласен, весьма дурацкий, особенно с вашей точки зрения... Выражаясь высокопарным языком чистой науки, маргинальные сообщества порой не знают удержу в своих шутках и розыгрышах, придавая им определенную жестокость. С тем, что мы маргиналы, никто здесь не возьмется спорить, даже не зная этого слова...

– То есть?

– Мы скверный народ, мисс, – сказал герцог. – С беспутным прошлым, неприглядным настоящим и туманным будущим. Порой попадаются такие индивидуумы, что решительно отказываешься понимать, каковы же были намерения Творца... Однако, мисс Ольга, мы все же не настолько оскотинились, чтобы в с е р ь е з принуждать приличную девушку выбирать кого-то из здешних Калибанов... Простите, это был не более чем розыгрыш. Отличное средство сбивать спесь с самоуверенных столичных фанфаронов, явившихся с брезгливым любопытством поглазеть на нас... Самое интересное, все почему-то мгновенно начинают верить, что мы выдвигаем э т и требования всерьез – понятно, чего же еще ожидать от питекантропов, роющихся в кротовьих норах... Вы бы видели иные сцены – и на колени падали, и пачкой крупных купюр трясли... – Он поклонился Мазуру. – Что ничуть не умаляет вашей решительности и смелости, полковник. Вы-то думали, все всерьез... Согласен, это жестоко, но почему мы должны были лишать ребят зрелища? Немного подрались, получили по морде, дали по морде... Я не хочу унижаться, клятвенно заверяя на коленях, что с вами сыграли шутку, но поверьте, так оно и обстояло... Во всем этом были и свои положительные эмоции, не так ли? Показать себя настоящим мужчиной в глазах столь очаровательной женщины – что может быть приятнее?

Машина была без крыши, а дверцы – разболтанные. Потихонечку Мазур стал прикидывать, удастся ли ему пнуть дверцу так, чтобы она чувствительно хлопнула этого титулованного скота по организму, но герцог, очевидно, прозорливо предугадав такой вариант прощания, стоял на безопасном отдалении. Швырнуть в него было нечем, а стрелять не станешь...

Словно бы смутившись, герцог продолжал:

– Мне, право же, неловко, ребята посовещались и решили: если встанет вопрос о компенсации морального ущерба...

И вытащил из нагрудного кармана целую пригоршню черных опалов, ограненных, матово сверкающих в мозолистой ладони.

Ольга, приподняв бровь и глядя ему в глаза, на чистейшем английском со светским произношением посоветовала, не теряя времени, запихнуть камни в известное место, мало того, назвала это место, применив отнюдь не литературный эпитет.

  88