очень нудно 
44 
Она подошла вплотную и долго разглядывала Марину – глазища черные, огромные, красивые, но опять-таки отрешенные настолько, что ни тени мыслей в них не читается... Под наркотой? Нет, все еще хуже, она по характеру такая...
Принцесса из сказки что-то небрежно бросила на том же непонятном языке – и кто-то из стоявших за спиной, уронив на плечи громадные ладони, опрокинул Марину навзничь. Лежать на скованных за спиной руках было неприятно, но она терпела.
Девчонка грациозным движением опустилась перед ней на корточки – пахнуло сложным ароматом, для которого наиболее подходило не вульгарные «духи», а «благовония», преспокойно спустила Маринин балахон с плеч еще больше, погладила шею, голую грудь, плечи. Марине стало самую чуточку жутковато – в этих умелых прикосновениях не было ни тени интереса, желания или хотя бы примитивной развращенности. Что-то совсем другое. Капризному ребенку, у которого тысяча кукол, подарили тысяча первую, и он ее лениво трогает, вовсе не собираясь играть...
Тонкие пальчики, унизанные кольцами с огромными драгоценными камнями, бесцеремонно подняли подол, прошлись по животу, сомкнулись ниже, изучая с отрешенным бесстыдством. Хорошенькие дела, подумала Марина сердито. Это что же, для этой куклы меня в игрушки предназначили? Вообще-то, ситуация отнюдь не угрожающая, наоборот – вряд ли она будет забавляться по полной в присутствии всей этой своры, в какую-нибудь опочивальню отведут, и окажемся мы там совершенно наедине. И вот тогда можно без всяких церемоний сгрести эту паршивку за лебединую шейку, крикнуть холуев и поставить вопрос ребром. Чрезвычайно похожа на любимую дочку хана. А значит, идеальная заложница: луну с неба можно требовать, держа у этой лилейной шейки грубый и прозаический осколок хрустального кувшина...
Марина даже повеселела, послушно раздвинув ноги под недвусмысленным напором тонких пальчиков. Но особого продолжения не получилось – красоточка вдруг убрала руки, выпрямилась и, направляясь к двери в шорохе шелков, звяканьи браслетов и благоухании ароматов, бросила Гюнешу, не оборачиваясь:
– Маймун...
Вот и гадай теперь, что это означает! Следом за девицей бесшумно просквозили великаны-телохранители. Марина рывком поднялась с жесткого пола, вновь встала на колени, привалившись плечом к стене. Спросила язвительно:
– Хотите сказать, она меня трахать будет? По ухваткам видно, умелая... Папа знает, как она тут забавляется?
Вместо ответа Гюнеш, ухватив ее за плечи, поднял на ноги. Мотнул головой в сторону двери и, отбросив прежнюю цветистость в изъяснениях, сказал сухо:
– Идите...
За дверью ждали еще двое в зеленой форме без знаков различия и кобурами на поясе. Коридор был не такой убогий, как камера, но все же заметно уступал в роскоши тем, по которым их вели сначала. Окон не было, повсюду плафоны – подвал, точно... Пройдя метров двадцать, они вошли в комнату, где торчали две пожилые восточные бабы, – здоровенные такие бабищи, под стать мужику, с физиономиями то ли тупыми, то ли исполненными служебного рвения, исключающего собственный интеллект.
Вот уж на что не походила комната, так это на пыточную – повсюду высокие зеркала, какие-то красивые ларцы, прозрачные откупоренные, приятно пахнущие флаконы...
Гюнеш повозился за спиной у Марины, снял с нее наручники. Толкнул вперед, а сам остался стоять у двери, как и двое конвоиров.
Бабищи принялись за нее сноровисто – мигом содрали балахон, толкнули на мягкий стульчик, и она послушно уселась, не выходя пока что из образа слабой девицы – к ней подступали не с палаческими клещами, а с красивыми гребнями из какой-то желтой кости.
Прошло довольно много времени, прежде чем Марине велели подняться, подхватив под мышки, подтолкнули к зеркалу во всю стену. Она оглядела себя, в общем, не без затаенного удовольствия: что ни говори, недурна девочка... Коротенькое белое платьице на голое тело, едва прикрывающее бедра, с большим вырезом, на ниточках-бретельках из золотого шнура, идеально расчесанные волосы перевиты золотыми цепочками и чем-то похожим на жемчужные нити, схвачены золотым обручем с кучей висюлек, талия в несколько раз обмотана ожерельем, куча украшений – серьги, кольца, затейливый причиндал вокруг шеи, и все это из настоящего золота, с настоящими крупными камнями. Губы накрасили, ресницы подвели, с лицом мастерски поработали отличной косметикой. Одним словом, идеальный кадр для барской постели, игрушечка – загляденье... Даже Гюнеша проняло, хоть и пытается делать вид, что невозмутим, так и зыркает с бесплодными мечтаньями во взоре...
44 
