Последние отзывы

  88  

— А сколько у тебя братьев и сестер? — спросила она. — Живых я имею в виду.

Он повернулся к ней:

— Хью — старший. Сейчас лорд Лайден. Был еще один Хью перед ним, но он умер. Салли, Либелла и я.

Четверо из десяти, и при этом одна дурочка, а другой грубое животное. Бедная мать.

— Либелла? — переспросила она. Фитц улыбнулся:

— Последняя и самая маленькая, но с характером. Либелла означает «десятый» или «чуточку», но мы всегда звали ее Либби. Сейчас она безвылазно сидит там, ухаживая за мамой и Салли и пытаясь предотвратить жестокости Хью. Я бы освободил ее, если б мог. — Блики огня отражались в его глазах. — Я абсолютно не властен над своей жизнью.

— Почему?

— Ты знаешь почему.

Они подошли к самому трудному. Дамарис дважды вздохнула.

— Потому что ты имел связь с женой Хью? Сколько ей было?

Он озадаченно нахмурился:

— Кажется, двадцать пять.

— На десять лет старше тебя.

— Я был вполне зрелым. — Он встал и отошел от камина. — Мы не должны говорить о таких вещах.

— Почему? Весь свет, по-видимому, болтает. Он повернулся лицом к ней, но в тени кровати.

— Да. Тебе не нужен такой, как я, Дамарис.

— Разве не мне это решать?

— Нет.

Она вскочила на ноги:

— Тебе было всего пятнадцать! Это была не твоя вина!

— Я был достаточно взрослый, чтобы отличить худо от добра.

— И ты понимал, что это худо?

Она подумала, что он не станет отвечать, но он сказал:

— Это было полжизни назад. Я уже не знаю, что я понимал, думал, чувствовал или хотел. Это, однако, клеймо. Его не смыть.

Она направилась к нему.

— Это не клеймо, а древняя история. Помнишь, что ты говорил мне, когда я оскандалилась? Это запечатлелось в твоем сознании, но не в памяти других людей.

Он издал короткий смешок.

— О, еще как запечатлелось! Пойми, Дамарис. Хью позволял огню медленно тлеть, пока я был далеко. Но я совершил ошибку, вернувшись в Англию и поехав в Клив-Корт посмотреть, не нуждаются ли во мне мама и сестры. Это подлило масла в огонь. Теперь он кричит, что убьет меня. Он даже подал иск в суд, обвиняя меня в смерти Оринды.

Какая подлость!

— На каком основании?

— Она покончила с собой вскоре после того, как я уехал. Дамарис собралась с силами, чтобы продолжить борьбу.

— Ты веришь, что она покончила с собой из-за тебя? Оттенок мрачного юмора промелькнул на его лице.

— Слишком самонадеянно, на твой взгляд? Нет. Я совершенно не интересовал ее, не считая физического голода и отвращения к Хью. Но я бросил ее, и она избрала смерть. — Тебе было пятнадцать, — с жаром повторила она. — Почему ты пошел в армию?

— Отец оттащил меня туда. Вопрос стоял так: либо армия, либо голодная смерть.

Ох, бедный мальчик! Но она не дрогнет, не сдастся.

— Значит, — сказала она резко, — предполагалось, что ты должен был взять ее с собой в качестве любовницы?

— Предполагалось, что я не должен был погубить ее.

— Фитц, это она погубила тебя.

Он качнулся назад. Она схватила его спереди за халат и встряхнула.

— Это была не твоя вина. Она использовала тебя.

Он попятился, прежде чем она схватила его, но наткнулся на кровать.

— Что ни черта не значит. — Он схватил ее за запястья. — Мое имя — дерьмо, Дамарис, и я не втяну тебя в него.

— Мне плевать! Мы можем бороться с этим вместе. Почему бы тебе не бросить вызов своему брату? Убей его. Я уверена, ты можешь.

Он рывком освободился.

— Никогда! Я уже заставил его страдать. Больше никогда.

— Даже если он причиняет страдания другим? Он довел Оринду до смерти. А что он делает с твоей матерью и сестрами?

— Проклятие, Дамарис! Прекрати.

— Нет. Я буду бороться за тебя, Октавиус Фитцроджер. За нас. Я хочу тебя, — сказала она, опять хватая его за халат. — Хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы ты наслаждался жизнью...

Она расстегивала его халат дрожащими пальцами, пуговица за пуговицей, хотя и видела, что под ним ничего нет. Он отталкивал ее, но она удержалась и сама толкнула его на кровать и упала сверху.

— Ты мой! Разве ты не понимаешь? Ты мой, значит, твой брат — мой враг, и у меня есть оружие — деньги. Они могут заткнуть ему рот. Если он потащит тебя в суд, можно купить лучших адвокатов...

Он поцеловал ее. Она почувствовала, как его самоконтроль дал трещину. Это было именно то, чего она хотела, ради чегопришла сюда: огонь в крови, экстаз его прикосновений, жар, который выплавит оковы вокруг них обоих.

  88