124 
Памела улыбнулась богине. Артемида не стала менее тщеславной, или избалованной, или властной, но знакомство с Эдди смягчило ее. Она стала теплее; из абсолютно холодного, безупречного мрамора она превратилась в настоящую женщину.
— Я буду скучать по тебе, Артемида.
— Так идем с нами! — тут же сказала богиня. — Если тебе надоест на Олимпе, можешь приходить в гости в мои владения. Мои леса всегда будут рады приветствовать супругу моего брата.
— Я не могу, — прошептала Памела, до глубины души тронутая словами богини. — Я не принадлежу тому миру.
— Ты принадлежишь Аполлону! — решительно произнесла Артемида.
— Если я уйду с ним, я потеряю себя. И во мне постепенно не останется ничего из того, что он полюбил.
Артемида вскинула голову и внимательно посмотрела на Памелу.
— Ты очень мудра, моя подруга. Из тебя получилась бы исключительная богиня.
— Леди! — Эдди предстал перед ними, словно Титан. — Надо поспешить. Фебус ждет, и ужин — тоже. Я обещал доставить вас ко входу во «Дворец Цезаря» ровно в восемь часов, чтобы оттуда ваш личный шофер повез вас в аэропорт.
Эдди нахмурился, выражая недовольство историей, которую они сочинили, чтобы он не последовал за Артемидой во «Дворец Цезаря». Артемида сказала писателю, что их греческие родственники пришлют за ней и братом собственный автомобиль ровно в восемь — то есть в момент заката, как выяснила Памела, заглянув в Интернет, — ко «Дворцу» и что она терпеть не может прощания в аэропортах. Аполлон, конечно, смертельно побледнел, когда Памела объяснила ему, что самолет — это нечто вроде огромного летающего автомобиля.
Эдди был крайне несчастен из-за такого поворота событий, но, как обычно, не мог отказать Артемиде в ее царственном требовании. Писатель только глубоко вздохнул, а Памела вдруг подумала, что он выглядит очень старым.
— Я выполню любое твое желание, но ты должна согласиться быть точной. Я подготовил для нас необыкновенный прощальный ужин.
— Эдди… — Артемида очаровательно надула губки, беря писателя под руку и мягко уводя его от дальнейшего разговора на тему поездки в аэропорт в его лимузине. — Я надеюсь, ты не забыл подыскать для ужина местечко с хорошим видом вокруг. Я просто влюбилась в наши изумительные ужины на той прекрасной террасе, и мне даже думать противно о том, чего я лишаюсь.
— Прекрасный пейзаж всегда будет ждать тебя здесь, когда ты устанешь от путешествий. Но сегодня, моя богиня, мне показалось, что лучше будет увидеть что-то новое.
Писатель коснулся щеки богини, а она потерлась о его ладонь. Улыбка Эдди почти скрыла ту грусть, что не покидала его глаз.
Памела пошла за ними через двор, думая о том, что Эдди, пожалуй, мог бы стать еще лучшим актером, чем Артемида.
— Я всей душой и абсолютно ненавижу этих железных тварей! — процедил Аполлон сквозь зубы, неловко выбираясь с переднего сиденья лимузина.
— Сэр? — Швейцар выглядел сконфуженным.
— Его укачивает в машине, — пояснила Памела.
Весьма английского вида швейцар бросил взгляд на позеленевшее лицо Аполлона и его перевязанную руку, неодобрительно потянул носом и быстро отступил в сторону, освобождая дорогу.
Памела взяла Аполлона за здоровую руку и оттащила на тротуар. Он смахнул со лба пот и приказал своему желудку вести себя прилично, пока им с Памелой пришлось достаточно долго ждать выхода Эдди и Артемиды из злобной утробы лимузина.
— Обещай мне, — сказал он на ухо Памеле, — когда нам пора будет возвращаться во «Дворец Цезаря», мы пойдем пешком.
Его слова в очередной раз напомнили Памеле, как мало времени осталось им провести вместе. Как будто она нуждалась в таких напоминаниях… Да еще и солнце словно насмехалось над ними, склоняясь к горизонту. Памела попыталась улыбнуться Аполлону, хотя и безуспешно.
— Обещаю.
Он посмотрел ей в глаза.
— Я не смогу жить без тебя. Все будет хорошо. Помни, я поклялся тебе.
Памела быстро кивнула.
«Он Аполлон, бог света. Он может сделать так, что все будет хорошо! Он может найти для нас способ быть вместе!» — упорно твердила она себе, стараясь не дать пролиться внезапно подступившим слезам.
Ей необходимо было сосредоточиться на окружающем и взять себя в руки. Как бы то ни было, она не хотела, чтобы он запомнил ее в слезах и страдающей. Она хотела, чтобы Аполлон знал: она верит ему… верит в его силу и в его любовь.
124 
