очень нудно 
47 
— Просто вспыхнули?
— Да, но это было очень странно. Стоило им подумать что-то плохое о Неферет, как они тут же вспыхивали, словно факелы, но при этом оказывались посреди поля. А там горели не только они. — Афродита замолчала и жадно осушила оставшуюся в стакане воду. — С ними горела еще куча народу — люди, вампиры и недолетки. И все они находились на огромном пространстве, которое тянулось во все стороны, до самого края этого чертового мира!
— Ч-что?
— Что слышала. Это было ужасно. Понимаешь, у меня ведь никогда не было видений о гибели вампиров. Если не считать видений о твоей смерти, но ты всего лишь недолетка, поэтому не считаешься.
Я снова напрасно потратила силы, изображая крайнее возмущение, ведь Афродита ничего не видела.
— Ты узнала кого-нибудь, кроме горящих вампиров? Неферет и Калона тоже там были?
На это раз Афродита ответила не сразу. Потом подняла руку, сняла с лица влажное полотенце и поморгала. Я сразу заметила, что краснота уже начала уходить из ее глаз. Афродита моргнула еще раз и, сощурившись, уставилась на меня.
— Мне лучше. Я тебя почти вижу. Короче, слушай, чем дело кончилось. Там был Калона, а Неферет нет. Вместо нее была ты. Ты, Зои, была с Калоной. Он тебя лапал, и тебе это нравилось. Вы целовались взасос и мурлыкали от удовольствия. Честно тебе скажу, зрелище было не самое приятное, особенно на фоне целого поля горящих заживо людей. Но самое главное, мне было совершенно очевидно — на этот раз мир погиб из-за того, что ты уступила Калоне.
Дрожащей рукой я провела по лбу, словно хотела прогнать из своего сознания воспоминание об А-е, таявшей в объятиях Калоны.
— Я никогда ему не уступлю.
— Ладно, сейчас я скажу тебе одну очень неприятную вещь. Поверь, я говорю это не потому, что стерва — по крайней мере, на этот раз не поэтому.
— Давай без вступлений. Говори.
— Ты — реинкарнация А-и.
— Мне казалось, мы уже выяснили это, — ответила я гораздо резче, чем мне хотелось бы.
Афродита упреждающе подняла руку.
— Остынь. Я ни в чем тебя не обвиняю. Просто та древняя черокская девчонка, душа которой в тебя переселилась, была создана, чтобы любить Калону. Правильно?
— Да, но я хочу, чтобы ты поняла одну простую вещь. Я — не она, — отчеканила я, выделяя каждое слово.
— Я сказала — остынь, Зои. Все это я знаю. Но я знаю еще кое-что. Тебя влечет к Калоне гораздо сильнее, чем ты можешь признаться в этом всем нам или даже самой себе. Совсем недавно ты грохнулась в обморок от одного воспоминания об А-е. Могу себе представить, каким было это воспоминание! Что если ты не сможешь контролировать чувства к Калоне, намертво впечатанные в твою душу?
— Полагаешь, я об этом не думала? Черт возьми, Афродита, я и так держусь подальше от Калоны! — в отчаянии заорала я. — Я вообще к нему не приближаюсь. И я больше никогда к нему не подойду, так что твое видение не сбудется. Точка.
— Все не так просто. Видение, в котором я видела вас вместе, было не единственным. Честно говоря, сейчас, когда я думаю об этом, то мне все больше кажется, что сегодняшнее видение похоже на те два уродских кошмара, в которых я видела твою смерть. Помнишь? В одном тебе распороли глотку и оторвали голову, а в другом я вместе с тобой утонула. Богиня, я живу в постоянном стрессе!
— Я помню, помню. Ты же мне рассказывала.
— При этом я пережила обе твои смерти, как свои собственные. Думаешь, это было приятно?
— Будь лапочкой, просто расскажи о последнем видении.
Афродита мученически закатила глаза, но продолжила:
— Видение распалось на несколько, как в тот раз, когда я видела сразу две твои смерти. В первом видении ты страстно целовалась и обжималась с Калоной, но при этом я чувствовала боль.
— Ну конечно, ведь ты же горела, — перебила я, раздраженная тем, что она не может рассказывать, не отвлекаясь на ничего не значащие подробности.
— Зои, ты не могла бы заткнуться и выслушать, что тебе говорят? Нет, это была другая боль. Я совершенно уверена, что она исходила не от сгоравших людей. Там был кто-то еще, но этот кто-то очень мучился, потому что его заставляли делать нечто невыносимое.
— Заставляли? — пролепетала я, чувствуя ледяной холод в желудке.
— Да. Это было мерзко. Но слушай дальше. Сначала горели люди, я терзалась их болью и все такое, а ты обжималась с падшим ангелом. Но потом все изменилось. Наверное, это был другой день — и другое место. Люди продолжали гореть, и я по-прежнему умирала от боли, но ты повела себя иначе. Вместо того чтобы целоваться с Калоной, ты вырвалась из его объятий и отошла в сторону. Но недалеко. Он шагнул к тебе, и тогда ты сказала ему что-то, и это все изменило .
47 
