очень нудно 
34 
– Что греха таить. Уяснил, – сказал Сварог с чувством. – Я уже верчусь в этих дурацких механизмах, вторую неделю…
– Ну да, я вижу, – бросила она быстрый взгляд на эскизы орденов. – Вот этот, насколько я догадываюсь, предназначен для моего дражайшего родственника Диамера-Сонирила, по прозвищу, которое благовоспитанная девица не должна произносить вслух?
Сварог мрачно кивнул.
– Добавь еще на гербовую цепь какие-нибудь разлапистые висюльки, – деловито посоветовала Яна. – И вот здесь присовокупи глупой роскоши – лучей побольше, ажурных ободьев, самоцветов… Он несказанно растает душою и будет тебя обожать. Бедняге так мало нужно для счастья… Что за идиотскую идею ты ему подсунул? К чему нам такое количество наместников?
– Я забавлялся, – сказал Сварог, пряча глаза.
– Ну, я-то так и подумала… А этот болван принял все всерьез, сочинил длиннейший меморандум, который мне пришлось читать… Послушай, я давно тебе, уж прости за пошлое слово, даровала всевозможнейшие беспрепятственные доступы за пикинеров и кабинет-лакеев, права являться без доклада… Почему ты у меня не бываешь? Только честно. Я всегда рада тебя видеть. Что-то не так?
– Твой «ближний круг», я уже подметил, четко делится на две категории, – сказал Сварог. – Повзрослевшие товарищи детских игр, из хороших фамилий, понятно, и светские хлыщи, попавшие за пикинеров исключительно благодаря знатности рода. Вторых я не переношу. А что до первых… В общем, симпатичные мальчики и девочки, но я для их компании староват. Вот тебе вся правда. А теперь еще и обязанности навалились негаданно, привалили эти клятые королевства, я, что самое печальное, чувствую за них ответственность, не могу бросить просто так… Это с Готаром было легче – большущая деревня, и не более того, там у меня троица управителей, следят друг за другом, а потому, как я слышал, воруют умеренно. Если только Мара их не повесила, с нее станется…
– Вот кстати! Я о ней наслышана. Как бы на нее наконец посмотреть? Когда вам вручали ордена, я ее и не разглядела толком, шеренга была длинная, все тянулось согласно этикету…
– Она в Готаре сейчас. Дела. Как-никак первый министр, пусть и довольно эфемерной державы. Прилетит только утром, я думаю.
– Жаль. У вас с ней… легко?
– Пожалуй, – медленно сказал Сварог, почти не удивившись ее осведомленности. – Очень точное определение. Нам и в самом деле легко…
– Ну вот… – сказала Яна с непонятной интонацией.
Встала, задумчиво подошла к высоченному глобусу Талара, легонько крутнула его указательным пальцем – и с тем же непонятным выражением на точеном личике направилась дальше, к мозаичной стене. Акбар дружелюбно наблюдал за ней, вывалив язык. Заложив руки за спину, склонив голову к левому плечу, Яна созерцала произведение старинного скульптора (или как там они назывались, мастера-мозаичники?), чье имя вылетело у Сварога из памяти. Выдержанная в изумрудно-синих красках мозаика изображала златовласую девственницу в старомодном платье, сидевшую под могучим дубом в компании белоснежного златорогого единорога, только что, надо полагать, ею усмиренного, ибо зверь сей, как известно даже из школьного курса мифологии, покоряется лишь непорочной деве, а тем, кто себя не соблюл, нечего и пытаться изображать дедушку Дурова.
Сварог терпеливо ждал, стоя в свободной позе. Пауза что-то затягивалась, в библиотеке стояла неловкая тишина.
– Древние считали, что приручить единорога – это подвиг, – чересчур уж равнодушным тоном сказала Яна, оборачиваясь к нему. – Увы, мне этот подвиг уже никогда не совершить…
Сварог едва не пробормотал по инерции какую-то светскую бессодержательную глупость вроде «Вот как?» – одну из тех никчемушных реплик, что ничегошеньки не значат, но тем не менее помогают поддерживать беседу. Но до него довольно быстро дошло, сообразил, что к чему и каков тут лежащий на поверхности подтекст, и почему она так уставилась – словно бы с вызовом, с комической важностью девочки, впервые надевшей взрослые туфли на высоких каблуках или платье с вырезом. Ах, вот оно что… Свершилось, понимаете ли, и мы теперь ничем не хуже прочих, испробовавших взрослые тайны… Но как прикажете держаться? Чтобы обошлось и без пошлости, и без равнодушия – каковое, думается, заденет ее еще сильнее, нежели пошленькая реплика… Задачка.
Яна ждала, напряженная, серьезная и невинно прекрасная. Принужденно улыбнулась:
– Вот такие дела…
34 
