9 
— Ты дурак, Марк, — холодно проговорил Адам. — Но ты всегда таким был. Магдалина...
— Пошел вон, Адам! — взревел Марк.
— Я...
— Ты что, не видишь, что Мэгги достаточно? — напирал молодой человек.
Она чувствовала на себе взгляд Адама, для этого не требовалось даже поднимать глаз. И она знала, как выглядит, знала, что лицо ее бледно, под глазами темные круги. Мэгги и до болезни не отличалась крепким здоровьем, сейчас же ее состояние совсем неважное, если не сказать больше. Во всяком случае, сегодняшние волнения для нее совсем лишние.
— Ты прав, — наконец, неохотно уступил Адам. — Я зайду завтра утром, и мы за завтраком все обсудим.
— Нет! — С нее достаточно! Адам не имел права даже появляться здесь — не то, что диктовать свои условия! Глаза Мэгги вспыхнули. — Я уже сказала, Адам! Нам не о чем больше говорить! И я не желаю, чтобы ты приходил — завтра или в любой другой день! А сейчас прошу простить, я устала и ложусь спать.
И, не дожидаясь ответа, она развернулась и направилась в свою спальню.
Лишь захлопнув за собой дверь, Мэгги сообразила, что, должно быть, забыла дышать во время этого короткого похода, и сейчас жадно хватала ртом воздух.
Увидеть Адама на сцене — одно, но быть с ним рядом, в номере отеля, — совершенно другое. Его близость пробуждала воспоминания, которые Мэгги намеренно похоронила в глубине своей памяти. Вернее, она была вынуждена это сделать. Ради собственного душевного здоровья. Думать о лучших, счастливых временах с Адамом, когда она страдала по нему, — значит доводить себя до полного безумия!
Она присела на кровать, прислушиваясь к мужским голосам в соседней комнате. Вот резко хлопнула дверь. Адам ушел!..
— Входи, — отозвалась она на осторожный стук в дверь, и измученно улыбнулась вошедшему Марку. — Он ушел?
— Да.
Мэгги кивнула.
— Не будем казниться из-за этого. Давай просто надеяться, что видели его в последний раз. — Вероятно, это несбыточная надежда, у Адама, несомненно, другие планы. Всегда остается вероятность, что он рано или поздно удивит ее чем-то.
— Не понимаю, что он здесь делает. Мама сказала, будто он в Америке, — раздраженно пробормотал Марк.
Мэгги испуганно подняла брови.
— Твоя мать информирует тебя о перемещениях Адама?
Она никогда не задумывалась над этим и просто полагала, что Марк, как и она, не проявляет никакого интереса к жизни Адама.
Марк по-прежнему хмурился.
— Как тебе известно, мы его единственные родственники, и, учитывая непредсказуемость Адама, лучше всегда знать его планы! — Он грустно усмехнулся. — На этот раз он постарался... Ладно, у тебя действительно был трудный вечер. — Марк наклонился и поцеловал ее в щеку. — Сейчас лучшее для нас — хорошо выспаться и подумать обо всем утром.
Он прав, они слишком возбуждены, чтобы спокойно размышлять о случившемся.
Мэгги благодарно улыбнулась Марку.
— Не забудь позвонить Андреа.
Марк помолчал и улыбнулся ей.
— Не забуду, если только не перестану ценить определенные части моего тела!
Он хохотнул и покинул спальню.
Адам заблуждался по поводу ее отношений с Марком, они вовсе не были любовниками. Марк влюбился в женщину, которая была ее физиотерапевтом в течение трех лет. Мэгги искренне радовалась за них. Андреа — прекрасная женщина, и Марк, более чем, заслуживает счастья.
Сейчас Андреа работала во Франции, лечила попавшего в аварию ребенка, но собиралась вернуться через несколько недель. Тем временем, Марк помогал Мэгги справиться со всякими мелочами, которые по-прежнему затрудняли ее жизнь.
Три года... Столько ей потребовалось, чтобы снова научиться ходить после той автомобильной катастрофы...
Они с Адамом, усталые, возвращались с выступления уже среди ночи. Адам вел свой мощный белый «мерседес» с обычным мастерством, но избежать столкновения с машиной, внезапно выскочившей на встречную полосу, не смог, и они столкнулись почти лоб в лоб. Самое удивительное, что Адам остался практически невредим, не считая нескольких царапин и синяков, но Мэгги сильно повредила таз, сломала обе ноги, и у врачей были серьезные сомнения, сможет ли она снова ходить.
Она пролежала в больнице много недель, едва воспринимая окружающих, не говоря уже о большом внешнем мире. Больницу Мэгги покинула почти три месяца спустя, в инвалидном кресле.
Но боль, от которой она страдала в больнице, оказалось ерундой по сравнению с теми муками, что встретили ее дома. Жизнь, говорили ей, продолжается. Что ж! Жизнь Адама, безусловно, продолжалась все три больничных месяца — без нее!
9 
