106 
– Чтоб меня изрубили на фарш! – прошептал Пэвер. – Опять колдовство поганое, ядро ему в мокрое ущелье!
На этом фокусы-покусы не закончились. Над началом мостков вверх поднялась дверца. И в проеме показался островитянин. В общем ничего особенного он собою не представлял: не гигант с одним глазом во лбу, не лилипут, не мерзкая помесь, вроде человека-осьминога. Зауряднейший человек среднего роста, смуглый, одетый в сиреневые брюки и рубаху, босой. Он прошел половину сооруженного, вернее, выращенного пути, остановился. И громко, а главное, значительно, как церемониймейстер объявляет имена и титулы гостей, прибывших во дворец с супругами и без супруг, островитянин возгласил:
– Кто из вас человек, который владеет магией?
– Вас, мастер Сварог… – подсказал подоспевший и запыхавшийся Рошаль.
– …к телефону, – закончил мастер Сварог. Потом обратился уже к островитянину: – А кто его спрашивает?
– Его просят в гости, – важно ответил слуга. Не возникало сомнений, что к ним выслали именно слугу – по горделивой надменности, по интонациям попугая.
– А зачем? – Сварог не бежал по мостику, захлебываясь от счастья, и тем явно озадачил сиреневого лакея.
– Ну… его просят, – наконец нашелся малый.
– А его друзья останутся здесь? – не унимался Сварог.
– Его просят в дом, – попкой продолдонил слуга. Он, конечно, не рассчитывал на отказ и оказался неподготовлен к неожиданному затору в таком простом вопросе, как приглашение в гости.
– Не пойдет, – помотал головой Сварог. – Я, значит, чаи буду распивать, а мои друзья, мокрые, голодные, уставшие, будут тут страдать на камнях…
Голодных и мокрых он запустил не для жалости. Нельзя исключать и такое развитие событий: приглашенный в гости получит вместо пирога из печи дубиной по башке, остров даст газу и унесет Сварога, как пишут в протоколах, в неизвестном направлении, а остальные останутся посреди океана. А потом – не хотелось как-то уподобляться пешке в темных играх островитян. А островитяне, однако, сволочи. Если спасаете попавших в беду, то делайте это, как принято на всех морях: без предварительных выяснений и без дешевого выпендрежа. Потому что сегодня ты меня спас – завтра я тебя спасу, и нет повода выеживаться. Потому что все под Богом ходим. А если цель островитян не спасение… то тем более они сволочи.
– Вас зовут, – лакей сделал последнюю, жалкую попытку уговорить. После чего замолчал, задумчиво уставившись в небо, зашевелил губами, будто повторяя чей-то мысленный приказ. И вновь открыл рот: – Ваши люди… в дом войти не могут… Но им, – он делал паузы, какие делают дипломаты для переводчиков, – предоставят место… для отдыха.
И вместе с последними словами опять началось прутья-шоу: по всему периметру острова в море хлынули побеги, похожие на виноградные лозы. Две минуты – и лозы сплелись в террасу, опоясавшую остров.
– Ну ладно, – тихо сказал Сварог. – Будем считать, что я согласен начать переговоры.
Прежде чем покинуть сцену, он дал последние указания:
– Не увлекайтесь там угощениями, орлы, потерпите…
Пока никто ничего не предлагал, но вдруг расщедрятся. Так вот не стоит пить да кушать в незнакомых местах – это еще опаснее, чем распивать водку из открытой бутылки с незнакомцами в чужом городе.
– Потерпим, – пообещал Рошаль.
– Если что, свистну. Редко я свищу, но громко…
– Вас услышат, – заверил Пэвер и подмигнул. Дескать, не извольте сомневаться, маскап, будем наготове, ворвемся по первому свисту и раскатаем этот остров, как тесто.
– Вот и отлично. Пошел знакомиться.
Мостки, на вид хлипкие, держали хорошо, лежали на поверхности, и небольшие волны, перекатывающиеся по океану, заливали их, омывая сапоги графа Гэйра. На пороге Сварог оглянулся. Вслед за ним, сторожко перебирая руками перила, от стены цепочкой двигался его экипаж.
– Прошу вас, – вежливо поторопил слуга, протягивая ладонь указательным знаком.
Сварог вошел. Дверь за ним тут же опустилась… точнее, развернулась, словно соломенная вьетнамская штора на окнах. И зазоры между дверью и рамкой проема мгновенно стянули мелкие побеги, как нитями. Дверь срослась со стенами. Ничего не скажешь, повезло здешним обитателям – сэкономили на щеколдах и крючках… Сэкономили они и на ковровых дорожках – зеленый покров невысокой свежей травы приятно мягчил шаг.
Слуга шел первым. Прямоугольный в сечении коридор плавными изгибами вел к центру острова. Коридорный свод иногда уступал место просветам, своего рода окнам с видом на небо, сквозь которые внутрь вливался утренний свет. Вокруг безраздельно господствовал стиль «живая изгородь», еще его можно было поименовать «плетенкой». И стены, и свод, и пол – все скручено, сплетено из древесных стволов. Лишь одни стволы толще, другие тоньше. Лишь где-то желтеют, а то и коричневеют одни голые стволы, где-то стена курчавится декоративной листвой, где-то свисают плоды, среди которых попадаются и узнаваемые (вон лимон, мандарин, а это груша, разве что черного цвета и миниатюрного размера), где-то вместо плинтусов пущены цветы такой яркости и пестроты, что в глазах начинало рябить.
106 
