очень нудно 
46 
Сварог, например, смутно помнил из книг, что при длительном переходе паровые котлы надобно менять – но как это делать и, главное, на что их следует менять, понятия не имел ни малейшего. Знал он также, что перед стрельбой стволы орудий вроде бы надлежит прогреть холостыми залпами, и весьма смутно представлял себе, что такое «гироскоп преобразователя координат», «картушка ориентировки командно-дальномерного поста» и «артиллерийский радар», – для стрельб вещи, кажется, необходимейшие, но как они выглядят и с чем их едят, было для него сущей тайной Мадридского двора. Не говоря уж о том, что такой простенький маневр, как «совершение правого десятиградусного координата с продолжительностью дуги в полста секунд», некогда запомнившийся благодаря именно своей заковыристости, ему не удался бы и под угрозой расстрела…
К счастью, и среди гидернийцев, не без колдовской помощи Клади перешедших на их сторону, и среди тоурантцев отыскалась горстка людей, с морским ремеслом знакомая не понаслышке – Сварог моментально присвоил им высшие офицерские звания. Остальные были зачислены в средние и младшие офицеры и матросы. Более того: нынешний экипаж «Удара» был втрое меньше, так сказать, расформированного, и каждый даже простой матрос в спешном порядке осваивал одну-две смежные специальности… В общем, на борту царил непрекращающийся аврал. Сварог сам не отдыхал, скупо отведя себе на сон часа по три ежедневно, и другим не давал. Первым делом он провел инспекцию пороховых погребов и запаса провианта и инспекцией остался доволен. Кладовые ломились от всяческой сушеной, вяленой и консервированной снеди, так что какая-никакая, а смерть от недоедания беглецам не грозила – тем более среди тоуранток без проблем нашлись бойчихи кастрюльно-поварешечного фронта. Броненосец был оснащен двумя здоровенными башенными пушками – мортирами («Орудия главного калибра это называется, что ли?»), четырьмя бронзовыми орудиями средней артиллерии и восемью совсем уж мелкокалиберными каронадами в казематах, по четыре с каждого борта. Ядра с запальным шнуром, наполненные зажигательной смесью или набитые картечью, Сварог пересчитывать не стал – сунув нос в погреба и увидев уходящие во мрак стеллажи, до отказа заставленные однотипными, накрепко закрепленными ящиками, он с первого взгляда понял, что гидернийские военно-морские начальники к походу подготовились основательно и постарались застраховать корабль от всяческих малоприятных встреч посреди океана. Ручные элеваторы, подающие ядра к орудиям, работали исправно, башни орудий на проворотах не заклинивало, стволы даже артиллерии главного калибра ходили вверх-вниз легко и послушно. Удивляло разве что отсутствие пулеметов на борту, однако, поразмыслив, Сварог пришел к однозначному выводу, что боевая задача экс-«Адмирала Фраста» – поражение исключительно крупных объектов на значительном расстоянии, уничтожением же более мелких целей занимаются другие лоханки гидернийского флота.
Первый же пробный выстрел мортиры оставил в душе экипажа «Серебряного удара» поистине неизгладимое впечатление. Сварог произвел выстрел самолично, разумно предположив, что в дальнейшем такой шанс может ему и не выпасть. Быстренько разобравшись с несложным управлением стрельбой, он направил ствол в открытое море, поджег фитиль, зажмурился…
Ну сказать, что жахнуло громко – значит, ничего не сказать. Десантника Сварога, который, в принципе, если из артиллерийских орудий сам не стрелял, то, случалось, присутствовал где-то неподалеку (что характерно, и с той стороны, откуда велся огонь, и с той, куда стреляли), так вот Сварога буквально вплющило в неудобное сиденье наводчика и размазало в блин. Даже сквозь броню башни ворвался оглушительный грохот, завершившийся утробным воем, пронзив его тело навылет и ошметки разбросав по углам тесной башенки. Вспышка ослепила и сквозь закрытые веки – ему даже показалось на миг, что бронзовый ствол разорвало, к едрене фене… Он открыл глаза, ошалело помотал головой и как раз успел приникнуть к смотровой щели, чтобы увидеть, как в кабелоте от броненосца встает исполинский пенный столб воды… Хорошо хоть он загодя разогнал всех зевак подальше от башни, под защиту брони – после такого акустического удара трупы можно было бы складывать штабелями…
В общем, вооружением корабля Сварог остался доволен вполне.
Несколько хуже дело обстояло с боевой подготовкой экипажа. Тольго, таки назначенный Сварогом на должность боцмана, охрип, днем и ночью гоняя с докладами пацанов-вестовых от носовой рубки на капитанский мостик, оттуда к орудийным расчетам, оттуда – на корму; проворачивающие в кровь истерли ладони, ворочая тяжелые маховики и разворачивая тяжеленные башни в сторону «вероятного противника»; боевые тревоги сменялись пожарными, пожарные – водяными; стрелки истратили не один десяток снарядов, учась попадать в цель по крайней мере с десятого выстрела (для имитации целей Сварог, скрепя сердце, пожертвовал тремя спасательными шлюпками)… Личный состав, короче говоря, помрачнел, посерел лицами, осунулся и исходил двенадцатью потами, однако сносил тяготы и лишения флотской романтики молча: все знали, что чем бы ни окончился возможный бой, даже если не потопят, то вернуться в порт для ремонта получится вряд ли – по причине насквозь тривиальной: портов на планете уже не существовало.
46 
