28 
А ведь Руфус оказался прав!
И его нельзя винить за то, что он знает своего братца лучше, чем она. Но он уж точно расплатился сполна за свое знание. Свидетельства тому… красные пятна на его щеках… проступали и два часа спустя!
Когда Энни устроилась на переднем сиденье «мерседеса» рядом с Руфусом, а Джессика села сзади, девушка, чуть повернув голову, сразу заметила отпечаток своей ладони на жесткой мужской щеке.
Но больше она старалась не поворачиваться, даже невзначай. Фактически ей удалось пробормотать всего лишь несколько слов, когда Руфус положил ее чемодан в багажник машины в начале поездки. Ей вообще не хотелось быть здесь, привлекать к себе повышенное внимание. Довольно плохо и то, что…
– Простите, Энни.
Она резко повернулась к сидевшему за рулем Руфусу и проглотила комок в горле, снова увидев злосчастные следы на его щеке. До сих пор она была твердо убеждена, что не способна физически оскорбить другого человека, и, глядя на Руфуса, ей с трудом верилось, что она ударила его. А он извиняется перед ней! Какого черта? Протянув руку, он легко сжал обе ее ладони, лежащие на коленях.
– Энтони – ублюдок, – жестко сказал он, смотря перед собой на дорогу.
Энни быстро оглянулась на Джессику и облегченно вздохнула, убедившись, что девочка крепко спит.
– Она не любит длинных поездок, – произнес Руфус, поглядев на дочь в зеркало заднего вида. Он отпустил руки девушки. – Большую часть пути она спит, – снисходительно пояснил он.
Как бы хотелось и Энни забыться крепким сном, однако сегодня ее желания почему-то не исполнялись!
– Я сожалею, что ударила вас…
– Ну, – нежно пожурил он, – я ведь недавно пытался сказать, что заслужил пощечину…
– Не вы. – Она решительно тряхнула головой.
– Уверяю, – он скорчил печальную гримасу, – это не первая пощечина, которую я получаю вместо Энтони.
– Но последняя от меня. – По ее телу прошла дрожь: отголосок содеянного ею.
Руфус, держа одной рукой руль, другой провел по щеке.
– У вас довольно мощный удар справа, мисс Флетчер…
– Пожалуйста, не надо, – простонала она. Ее глаза наполнились слезами искреннего раскаяния. – Мне так стыдно. Не могу поверить, что это действительно моих рук дело. – Она опустила голову, и по ее щекам потекли слезы. – Вы должны…
– Я ничего не должен, Энни, – мягко прервал он. – Вы обижены, и самый лучший способ избавиться от обиды – это…
– Ударить вас! – Она уже рыдала по-настоящему.
– О, Энни, не ревите! – протестующе простонал Руфус. – Я не выношу, когда кто-нибудь плачет. Особенно из-за таких, как Энтони. Энни, прекратите! – сурово приказал он и обнял ее.
Только тут до Энни дошло, что он остановил машину. Приподняв голову, она ошеломленно огляделась вокруг, поняв, что заставила Руфуса съехать на обочину. Это было совершенно незаконно, ну разве что в крайнем случае…
– А это и есть крайний случай, Энни, – заверил он ее, и тут только Энни осознала, что последние слова она произнесла вслух.
Затем, когда его рот впился в ее губы, она и вовсе перестала что-то соображать.
Боже, какие чувства! До сих пор она ни разу не ощущала такого обжигающего удовольствия, такого сильного жара в собственном теле и желания продлить эта мгновения еще и еще.
– Мы приехали, папа?
Руфуса и Энни словно ударило электрическим током, когда они услышали сонный голос Джессики, донесшийся с заднего сиденья машины. Они мгновенно отпрянули друг от друга.
Возбуждение Энни стало еще сильнее, нежели несколько минут тому назад. Всякий раз, когда этот мужчина целует ее, она не в силах противиться и отвечает поцелуем на поцелуй. Она едва узнает себя!
– Папа, мы уже на месте? – еще требовательнее произнесла Джессика, не получив ответа на свой первый вопрос.
Руфус посмотрел на Энни и лишь затем, повернувшись, взглянул на дочь:
– Нет, Джесс, мы еще не приехали…
– Тогда почему мы остановились? – настаивала Джессика, совершенно сбитая с толку.
Руфус, словно ища подмоги, посмотрел на Энни, она столь же беспомощно взглянула на него: они вряд ли могли сказать правду маленькой девочке!
– Э… ну… Энни что-то попало в глаз! – наконец довольно неуклюже выпалил Руфус, одаривая Энни строгим взглядом, ведь ей приходилось бороться со смехом.
И впрямь что-то попало в глаз. Вероятно, соринка!
Она снова позволила Руфусу поцеловать себя. Накануне вечером он поцеловал ее, потому что был зол. И она расстроилась. Сейчас он поцеловал ее, потому что пожалел. Потому что она была огорчена. В обоих случаях причиной оказывались ее слезы. Стало быть, ей следует набраться сил и не плакать! Во всяком случае, в его присутствии…
28 
