14 
– Понятно… – Я закурил, пытаясь собраться с мыслями. – А что случилось с Зямой?
– Значит, тебе и это известно… Дай сигарету.
– Ты куришь?
– Бросила… в очередной раз. Да видно силы воли не хватает.
– Это мне знакомо. Я тоже пытался бросать. Но жизнь такая неприятная штука, которая постоянно преподносит разные нехорошие сюрпризы. Вот и приходится снимать стрессы куревом и водкой.
Галюня хотела что-то сказать, может, возразить, но в это время раздался стук в дверь. Я насторожился.
– Это, скорее всего, Никитична, – успокоила меня Галюня. – Наверное, я кому-то понадобилось.
Действительно, нас побеспокоила Никитична.
– Стив, меня вызывает директор, – объяснилась Галюня, переговорив с Никитичной. – Ты побудь тут без меня немного, я скоро вернусь…
Галюня вышла. Я прилег на кровать и задумался. А что еще оставалось делать, как не предаваться пока бесплодным размышлениям?
Тем более, что голова все равно была пуста, как мир перед началом творения и ни одна толковая мысль не освещала первобытную темень внутри черепной коробки.
Глава 4
Галюня возвратилась, когда я уже начал засыпать. Уж больно ночь у меня выдалась хлопотной и бессонной.
Пересечь две границы – российскую и украинскую, в два и четыре часа ночи – это не фунт изюма.
Антон бубнил под нос, злобно глядя на таможенников: "И где только таких бобиков растят? Шмонают почище, чем в зоне. Славян, своих братьев, наизнанку выворачивают, а перед заграничными буржуями на цырлах ходят. Никакой справедливости…" А я, вторя Антону, мысленно матерился, наблюдая за тем, как потрошат мою полупустую сумку и прощупывают одежду. Наверное, из-за отсутствия у меня большого багажа таможенники заподозрили, что я везу через границу что-то малогабаритное, но очень ценное, возможно даже драгоценные камни или наркотики.
Короче говоря, пообщавшись с украинскими таможенниками, которые, покидая наше купе, не могли скрыть разочарования (увы, их надежды отличиться оказались тщетными), мы с Антоном дружно решили, что ни о каком сне уже не может быть и речи, так как его не было ни в одном глазу, и снова начали бражничать.
Чтобы не тревожить молодое бизнесдарование и девицу, мы перебрались в пустующее купе, где и просидели, что называется, до упора, коротая время в разговорах о политике и других весьма интересных вещах, которые приходят на ум только по пьяни…
– Заждался? – спросила Галюня.
– Конечно, – ответил я и тряхнул головой, прогоняя сонную одурь. – Тяпнем?
– Наливай…
Мы выпили и закусили лимонными дольками, густо посыпанными сахаром.
– Так что там стряслось с Зямой? – напомнил я Галюне на чем остановился наш разговор.
– Темная история… – Она сокрушенно покачала головой. – Никогда бы не подумала, что он на это способен.
Галюня умолкла – видимо, собиралась с мыслями. Я не торопил ее, хотя информация о событиях, связанных с кончиной Зямы, была для меня очень важна.
– И главное, непонятно, зачем он это сделал, – продолжила Галюня. – Фирма у него была солидная, богатая, дела шли хорошо – и нате вам.
– Ты скажи главное – как он погиб? Мне неизвестны обстоятельства его смерти.
– Да? – удивилась Галюня. – А я думала… Повесился Зяма.
– Ни хрена себе…
– Вот и я об этом. С какой стати? Хотя… Не исключено, что он мог повеситься из-за Зойки. Может, тебе неприятно это слышать, но Зяма был от нее без ума. Насколько я знаю, Зойка вертела им, как хотела.
Каждый год за границу ездила по три-четыре раза, наряды такие покупала, что городские модницы от зависти на уши становились. Личный водитель, салоны разные, массаж… а, что я тебе об этом рассказываю!? Ты не женщина, тебе трудно понять, как это здорово.
– По женской части я не эксперт, поэтому верю тебе на слово. А что касается смерти Зямы, то очень сомневаюсь, что у него хватило силы воли сделать такой шаг. Лишить себя жизни может или законченный псих, или очень мужественный человек. Это не так просто, как кажется. Возможно, ему помогли?
– Зинка говорила, что в этом плане все чисто. Его нашли в собственном кабинете, который был замкнут изнутри.
– Зинка?
– У нее есть знакомые в прокуратуре.
– Понятно… А окна?
– Офис Зямы находился на четвертом этаже, все окна были закрыты.
– Классический вариант… – тихо буркнул я себе под нос.
– Что ты сказал?
– Убийство в закрытой комнате. Ладно, ладно, сдаюсь – самоубийство, – поспешил я успокоить Галюню, которая сделала протестующий жест. – Но все равно, как ты сказала, история это темная.
14 
