очень нудно 
48 
– Тогда машинку реквизируем в пользу беглых авантюристов, – пожал плечами Карташ. – Бревно поперек дороги положим, он притормозит, тут мы его... Кто у нас таксист, а, Таксист? Разберешься с любыми секретками. Хозяина спеленуем, потом отпустим.
– Ну да. На первом же посту ГИБДД – где его отпустят, а нас спеленуют.
– А мы выйдем раньше...
– И дальше что?
– А доберемся до Шантарска, и дальше посмотрим.
– Золотые слова, – фыркнула Маша. – Чего смотреть-то? И так все видно невооруженным глазом. У нас ни документов, ни оружия, зато толпа каких-то уродов на хвосте висит. В городе нас спеленуют еще вернее, это точно...
– И что ты предлагаешь? – разозлился Алексей. – Рвануть в Байкальск, отмерить круг в полсотни километров и искать заимку нашего белобрысого друга, который всю эту кашу и заварил? Или сразу ментам сдаться?!
– Вы, ребята, как хотите, – вдруг тихо сказал Гриневский, – а я в Шантарск. Там Танька...
– Танька – это еще кто? – раздраженно чуть ли не заорал Карташ. – Подруга дней твоих суровых? Хозяйка воровской малины, где отсидеться можно, пока кипеж не утихнет?!.
– Это моя жена... – еще тише сказал Таксист. И добавил: – ...начальник.
Возникла пауза.
– Фу, бля... – Карташ с силой потер лицо. – Я, признаться, несколько и подзаб... Так, стой. Ты что же, думаешь она там, в городе?
Гриневский вяло пожал плечами:
– Она была в городе. Эта запись... ее сделали у нас на квартире. Обои, заяц этот дурацкий на подушке... Наша квартира.
– Погоди-ка, – осторожно сказала Маша. – Ее же могли потом перевезти куда угодно, хоть в Нижнекарск...
– Могли. – Взгляд Таксиста был устремлен в пространство. – А могли и нет... Но по-любому, в квартире обязательно караулит пара-тройка пацанов на случай, если мы туда явимся.
– Это уж к бабке не ходи, – кивнул Карташ. – И что?
– А я с ними побеседую. По душам.
– Идиот, – шумно выдохнул Алексей. – Ну не идиот ли?! Они же ждут тебя, ты же сам сказал!
– Ну так пусть подождут. И дождутся...
И он хищно оскалился.
– Успокойтесь на минутку оба, а? – повысила голос Маша, до побелевших костяшек сцепив пальцы в замок. – Просто посидите и успокойтесь... Вот так.
Лезть в квартиру, разумеется, никто из нас не будет, это форменное самоубийство... Но другого выхода, кроме как добраться до Шантарска, у нас действительно нет. Отец... мой отец был знаком с этим Бортко, главным ментом в Шантарске. Если удастся с ним переговорить, глядишь, и не посадят тут же, хотя бы от погони уберегут... В общем, некуда нам больше податься, кроме как в Шантарск...
– А в какой стороне дорога, знаешь?.. – угрюмо спросил Карташ.
– Тихо, – вдруг сказал Гриневский. – Вон там, слышите? Кажется, мотор...
Притихли. И в самом деле, где-то в отдалении угадывалось приглушенное взрыкивание двигателя. И даже вроде бы на секунду лес посветлел на северо-западе, будто там поворачивала машина с включенным дальним светом.
– В чем-то девушка, безусловно, права... – сказал Карташ. – Ладно, сейчас докурим и двинемся... Но сначала скажите мне вот что. Я вот тут подумал... Вам, дорогие мои, не приходило в голову, что вся эта херня была спланирована белобрысым?
– В смысле?
– А в том смысле, – Алексей со злостью пнул мшистый камень, – что какого черта он послал с платиной, которая стоит черт-те сколько, именно нас, да еще с тупоголовым конвоем, да в простом товарняке? Не надежнее ли было отправить ее самолетом, спецрейсом, под надежной охраной?.. Не-ет, ребята, скажу вам честно: он сам это нападение на поезд и придумал, сука белобрысая. Потому как операцию провалил. Зубковскую платину у него из-под носа там, на руднике, ребята Фрола увели? Увели. Свидетелей положили? Положили. Гена-археолог погиб? Погиб.
Осталось всего лишь два ящика, которые особой роли не играют: Москве нужны либо вся платина, либо головы тех, кто ее добывал. А до Зубкова ему не добраться, доказательства-то вместе со свидетелями того – тю-тю... Остались только мы, те, кто в курсе его провала. Вот он и решил, что труп синицы лучше журавля за решеткой... Нет платины – нет свидетелей. Орден он операцию он все равно не получит, так почему же не прикарманить пару ящиков, а посторонних убрать?
– Когда я слышу слово «платина», – со злостью сказал Гриневский, – мои два пальца тянутся ко рту.
– То есть ты думаешь, что на нас напали люди этого белобрысого? – подняла брови Маша.
– Ну, или, может быть, Фрола. Или викинг разыграл так, чтобы все подумали, что это был Фрол. Чтобы уж окончательно задницу прикрыть. Дескать, набросился злобный черный губернатор, сокровище отнял, последних свидетелей в расход пустил. Шито-крыто. Ящик Зубкову, ящик Глаголеву – и все сыты и довольны...
48 
