Последние отзывы

  86  

— Что с тобой, Улисс? — раздраженно спросил профессор. — Во Флориде ты смеялся надо мной, потому что я ходил там в свитере и вельветовых штанах, а здесь смеешься, потому что я, находясь посреди Сахары, надел шорты. На этом свете есть вообще какая-нибудь одежда, которую ваша милость сочла бы для меня подходящей?

— Извините, профессор, я просто еще никогда не видел вас в подобном наряде. Вы произвели на меня впечатление.

— Ну, значит, тебе придется привыкнуть к моему наряду. Я собираюсь ходить именно так, поскольку здесь стоит невыносимая жара.

— Ну что ж, посмотрим… — сказал я, стараясь не улыбаться, а затем, чтобы сменить тему, добавил: — Давай поторопим Кассандру, а то я уже умираю от голода.

Мы подошли к номеру Касси и постучали в потрескавшуюся дверь, из-за которой тут же донесся женский голос, попросивший нас немножко подождать.

Через несколько секунд дверь отворилась и на пороге появилась Кассандра. Она надела легкое зеленое платье, прекрасно гармонировавшее с цветом ее глаз, а волосы заплела в косичку, так что шея осталась открытой и оттого выглядела особенно соблазнительной. В этот момент я подумал, что Касси была одной из самых красивых женщин, которых мне доводилось видеть в своей жизни.

— Привет, — с улыбкой сказала она, конечно же, заметив произведенный ею эффект. — Ну что, пойдем ужинать?

— Э-э… Да, конечно… ужинать, — с глупым видом пробормотал я.

— Прекрасно выглядишь, девочка, — отпустил комплимент профессор, глядя на Кассандру сверху вниз. — Если бы я познакомился с тобой лет двадцать назад…

— Благодарю, — сказала, кокетливо поморгав ресницами, Касси. — Не знаю, что бы подумали мои родители, если бы некий мужчина пригласил меня на свидание в те времена, когда я ходила в детский сад.

— К тому же мужчина в такой вот рубашке, — съязвил я.

— Вы оба необычайно любезны, — проворчал профессор, а затем повернулся и зашагал в сторону лестницы. — Необычайно!

***

Ресторан в этой гостинице оказался гораздо более изысканным, чем мы предполагали. В нем сидели преимущественно бизнесмены — как африканцы, так и европейцы, а также несколько состоятельных семейных пар из местных жителей. На фоне этих людей мы выглядели, как муха в супе. Особенно мне запомнился недоумевающий взгляд, которым уставился на профессора метрдотель, увидевший, как профессор заходит в ресторан в цветастой рубашке с нарисованными на ней пальмами.

Впрочем, метрдотель был далеко не одинок в своем недоумении: и прислуга, и сидевшие за столами посетители — все как один не преминули бросить укоризненный взгляд на обладателя столь вызывающего одеяния. Что касается официантов, то они, принося нам заказанную еду, а затем отходя от нашего столика, каждый раз демонстративно ухмылялись и в конце концов привели профессора в такое возбужденное состояние, что он был готов броситься в драку со всеми, кто находился в ресторане.

— Безобразие! — кипятился Кастильо. — Уму непостижимо! Можно подумать, что человек не имеет права одеваться так, как ему хочется! Они здесь что, никогда не видели гавайскую рубашку?

— Профессор, мне кажется, что проблема не только в рубашке.

— Неужели? Только не говори мне, что проблема еще и в моих очках!

— Нет-нет, ваши очки тут ни при чем. Проблема заключается в ваших шортах.

— Шортах?

— Видите ли, профессор, в этой части Африки шорты носят только дети, нищие и… полоумные.

Профессор Кастильо, опустив голову, задумался над моими словами и за весь оставшийся вечер не произнес больше ни слова.

После плотного ужина, с которого профессор удрал еще до десерта, я заплатил по счету, и мы с Кассандрой вышли из ресторана. Я взял Касси за руку и, кивнув в сторону входной двери, спросил:

— Может, прогуляемся, чтобы слегка утрясти в желудке то, что мы съели?

— Прогуляемся? Сейчас?

— Да. А то в гостинице уж слишком скучно.

— Дело в том, что… я очень устала, — вяло произнесла Кассандра.

— Так мы ненадолго — просто пройдемся возле гостиницы. Или ты боишься?

— Боюсь? Я? — высокомерно спросила Кассандра, показывая на себя пальцем. — Пошли!

Пройдя через входную дверь гостиницы, мы переместились из света во тьму, из относительной прохлады в изнуряющую жару, из жасминного благоухания в зловоние разлагающихся отбросов и приготовляемого на уличных жаровнях подгнившего мяса.

  86