10 
– Верю, – сказал Мазур. – А жмурики у нее на счету есть? У меня, сам понимаешь, не праздный интерес, нужно же знать, что за напарницу бог послал…
– Да я понимаю, – кивнул Лаврик. – Увы, увы… Хорошая девочка, перспективная, но своего личного кладбища пока еще не открыла. Ничего, все еще впереди у молодого поколения, особенно когда оно работает под чутким руководством таких старых хамов, как мы с тобой… – Он помолчал и вдруг совершенно другим, неделовым тоном спросил: – Вот, кстати, тебе с твоего погоста никто не снился?
– Да нет пока, – пожал плечами Мазур, хмыкнул: – Опа! А тебе что, были визиты?
– Да ну, с чего ты взял? – досадливо поморщился Лаврик. – Просто… Мы тут давеча с Крамером посидели за литром, так вот ему, ты знаешь, впервые в жизни один крестничек приснился… Не старость ли это, а?
– Черт его знает, – сказал Мазур. – Вообще-то, если порассуждать отвлеченно… Мне тут кажется отчего-то, что первые симптомчики старости – это когда начинаешь всерьез задумываться, какой тебе смертью помереть. И все чаще думаешь, что хорошо бы помереть не в белой постельке, а чтоб влетело тебе в лоб девять граммов на бегу… – Он замолчал, внимательно присмотрелся к Лаврику, шагнул к нему, взял легонько двумя пальцами за отворот легкой курточки и ухмыльнулся: – Лаврик?
– Чего? – мрачно отозвался тот.
– У тебя по роже прошел этакий унылый промельк, – сказал Мазур уверенно. – Думал уже, а? Ну, не жмись…
Полуотвернувшись, Лаврик какое-то время молчал, кривя губы и усиленно изображая на лице полное душевное спокойствие. Потом нехотя процедил:
– Ну и что? Подумывал. Бес его там разберет, первые ли это звоночки старости, но, согласись, гораздо приятнее было бы загнуться внезапно, словив на перебежке сколько-то железных граммов, нежели отдавать концы в пошлой дряхлости, среди хнычущих внуков и очерствевших медиков… Ну что, пошли?
Он резко отвернулся и первым направился в узкий проход среди высоченных скал.
Пожав плечами, Мазур зашагал следом, сунув руки в карманы и громко мурлыча под нос:
- Hej, jabluszko, dokad toczysz sie?
- Jesli trafisz w Czeka, to nie wrocisz stad!
- Hej, jabluszko, potoczylo sie.
- W czerezwyczajce zagubilo sie!
– Что это опять такое? – не оборачиваясь, осведомился Лаврик.
– Очередной перл коллекции, – усмехнулся Мазур ему в спину. – На мове отдаленных предков, сиречь панове ляхов. Всего-то – «Эх, яблочко, куды котишься, в губчека, соответственно, попадешь, не воротишься…»
Они вышли на прогалину-склон, где дожидавшаяся начальство Катя все так же сидела на буром стволе поваленной сосны в свободной, отнюдь не напряженной позе.
Увидев их, не спеша встала, отряхнула светлые брючки.
– Итак, звезда моя… – сказал Лаврик совсем даже мирным, домашним тоном. – Военный совет в Филях успешно завершен. Поступаешь в полное распоряжение господина контр-адмирала, душою и телом… впрочем, последнее доводить до логического конца только при обоюдном согласии, я тебя, упаси боже, не принуждаю…
– Охальник вы, Константин Кимович, – нейтральным тоном сообщила белокурая девушка Катя, не носившая бюстгальтера, зато носившая потаенно взаправдашний пистолет.
– Глупости, Катерина, – прищурился Лаврик. – Всего-то сублимирую пошлыми шутками тягостную напряженность ситуации и ту полную неизвестность, что между нами простерлась. Охальник у нас – эвон кто. – Он похлопал Мазура по плечу. – Это он, отечественный наш терминатор, всех иностранных шпионок, с которыми нелегкая судьба сводила, в койку так и укладывал, мы все от зависти, бывало, на стену лезли. Они ж, шпионки, главным образом очаровательные и сексапильные, вроде тебя, Катерина, работа у них такая…
– Да нет, – серьезно сказал Мазур. – Главным образом, они меня укладывали, как им по работе и полагалось… – Он оглядел Катю с ног до головы, усмехнулся. – Ну что же, армия у меня небольшая, но на первый взгляд производит самое приятное впечатление, хотя и ощущается явный уклон в феминизм…
– Ничего, – столь же серьезно сказал Лаврик. – Я тебе еще подкину сподвижника мужского пола. Есть тут один опер… Бывший.
– Наш?
– Нет, милицейский. Пытался в свое время накрутить хвост на кулак кое-кому из «черных археологов», но его, как это не только в кино бывает, так эффективно вывели из игры, дерьмом обдавши, что в три секунды из мундира вылетел. Легко догадаться, любви он к нашим друзьям не питает ни малейшей – а человек, надо тебе сказать, мстительный.
10 
