33 
— Голосом?
— Несомненно. Я вас очень прошу: проверьте хорошенько, разумеется, незаметно для тетки, нет ли все-таки у нее в спальне каких-нибудь репродукторов. Они могут быть совсем миниатюрными, прятаться в подушке, где-нибудь в изголовье кровати, в ночном столике, даже в лампе.
— Постараюсь, — ответила я, — только это трудно. Тетя в последние дни явно подозревает меня в чем-то, не доверяет мне.
— Вот как? — задумчиво протянул доктор Жакоб. —
Что же, логичный ход. Восстановить тетю против вас и тем самым окончательно ее изолировать.
— Вы думаете, это голос внушает ей не верить мне?
— Конечно.
— Боже, и сколько же это будет продолжаться? Сделайте что-нибудь, иначе я рехнусь! Наш дом становится сумасшедшим адом.
— Крепитесь, у нас нет пока прямых улик, — ответил он и, оживившись, добавил: — Да, я навел справки о той женщине...
— О какой женщине?
— О слепой, которая от внушения прозрела. Ее зовут Агнессой Рутен.
— Ну?
— Как я и предполагал, у нее не было органических расстройств зрения. Просто полтора года назад от сильного нервного потрясения возник истерический амвроз. Это вполне излечимо внушением. Жалко, не встретил я ее, прежде чем она попала в лапы этих шарлатанов. Я бы ей помог, и одной атеисткой стало бы больше.
Я слушала его и начинала злиться. Совсем расходились нервы...
— Секта «Внимающих голосам» еще молодая, возникла недавно, уже после смерти вашего дяди. Но раньше Горан промышлял радиэстезией и другим знахарством, слышите? Так что он вполне мог переписываться или даже встречаться с вашим дядей. Они не могут примириться, что он умер прежде, чем удалось выманить у него все деньги, и теперь напали на вашу тетю. И насчет старика Анри вы, кажется, оказались правы. Похоже, он работает с ними: вот откуда у них отличная техника. Будет нелегко разобраться...
— Не интересуют меня их преступные биографии! — не выдержала я. — Вас увлекает больше научная любознательность, как и доктора Ренара, а я тут с ума схожу!
— Но ведь тетя ваша здорова, можете не беспокоиться, — смутился Жакоб. — Наберитесь терпения, мы их скоро поймаем...
Он говорил еще что-то успокоительное, но я положила трубку.
Весь день мы сидели в своих комнатах — я и тетя.
А огорченный доктор Ренар в одиночестве бродил по саду, боясь уйти к себе.
Однако Жакоб оказался прав. На следующее утро тетя вышла к завтраку вполне нормальной. Она прекрасно помнила, как вчера собиралась вызвать печника, и тут же попросила Розали сходить в деревню, но ни о каком пожаре больше не заговаривала.
Признаться, меня подмывало спросить, думает ли она и сегодня, будто пожар был на самом деле, или уже ничего не помнит о вчерашней сцене. Но я сдержалась.
После завтрака тетя погуляла с нами в саду. Разговаривала она вполне нормально, шутила, смеялась, потом уселась на террасе с вязаньем.
И обед прошел тихо и мирно. Была суббота, и после обеда, как у нас повелось, Лина принесла накопившиеся за неделю счета тете на подпись.
— Принеси, пожалуйста, мои очки и ручку, они в спальне, — попросила меня тетя.
Я выполнила ее просьбу. Ручку я положила на стол, а очки она тут же надела и начала просматривать счета, время от времени, по обыкновению, ворчливо выговаривая кухарке за чрезмерные траты. Тетя была щедрой, когда дело касалось крупных сумм, но до смешного скупа в мелочах. Все мы к этому давно привыкли, и Лина в ответ на ворчание тети привычным жалобным голосом стала сетовать на дороговизну продуктов...
— Что со мной? — вдруг растерянно пробормотала тетя.
Я подняла голову и с изумлением увидела, как она пытается взять со стола ручку — и не может. Пальцы не слушались.
Я подскочила к тете, схватила ручку и вложила ей в пальцы.
Тетя держала ее, смотрела на ручку, но явно не знала, что же с ней делать дальше.
— Пиши! — сказала я.
— А как? — каким-то ужасно жалобным и перепуганным голосом спросила тетя. — Я не знаю как.
Перепуганная Лина заревела в голос и, закрыв лицо передником, выскочила из комнаты, едва не наступив на дремавшую у порога любимую тетину кошку Марголетту. Та заметалась по комнате.
Тетя не притворялась. Она пыталась водить пером по бумаге, но неуверенно и совершенно беспорядочно, точно маленький ребенок, схвативший карандаш, но еще не умеющий провести даже простую линию.
Я посмотрела на доктора Ренара, но он тоже растерялся.
33 
