5 
Откуда-то в его руках очутилась флейта; он заиграл на ней тягучую негромкую мелодию. И веревка, небрежно брошенная им на пол после чудесного освобождения из сейфа, вдруг ожила, начала извиваться словно змея и тянуться кверху. Она оказалась теперь вовсе не запутанной, вместо узлов на ней вдруг появилось несколько разноцветных платков — синие, красные, зеленые. Повинуясь мелодии, они скользили по веревке в причудливом танце, то меняясь местами, то переплетаясь, то снова расходясь...
Жакоб властным жестом протянул руку — и все платки, будто пестрые птицы, перепорхнули с веревки к нему на ладонь. Фокусник сжал их в кулак, снова раскрыл ладонь — она была пуста, все платки исчезли. Не в рукав иллюзиониста, как это обычно бывает, о нет! Ведь Жакоб был почти голым — в чалме да в набедренной повязке, никаких потайных рукавов.
— И для этого не нужно быть йогом, — сверкнув улыбкой, весело повторил он под аплодисменты зала.
А веревка тем временем тоже исчезла...
Да, это был фокусник высокого класса.
Года два назад, правда недолго, мне довелось поработать декоратором в большом цирке в Женеве. Там я насмотрелась фокусов, которые показывали мировые знаменитости, приезжавшие на гастроли. Жакоб им ничуть не уступал. И показывал он свои поразительные трюки легко и весело, будто играючи, с иронической улыбкой. Всем своим видом Жакоб словно говорил: «Вот, друзья, я покажу вам несколько забавных трюков. В них нет ничего чудесного, но попробуйте-ка их разгадать».
Он поставил посреди сцены трость, взятую у одного из зрителей, и начал «гипнотизировать» ее под смех зала. Трость то стояла неподвижно, хотя он вовсе к ней не прикасался, то начинала пританцовывать, то взвивалась кверху и повисала в воздухе. Потом она совершила прыжок чуть не через весь зал — и очутилась в руках своего ошеломленного владельца.
Жакобу вдруг чем-то не понравилась одна из сильных ламп, висевшая над сценой. По его приказу принесли лестницу с кривыми саблями вместо обычных перекладин. Жакоб ударил по каждой сабле бамбуковой палочкой, чтобы показать всем, как они остры. С каждым ударом от палочки отсекался кусок, пока она не стала величиной с карандаш.
Ему завязали глаза, и вот в тишине потрясенного зала фокусник начал неторопливо взбираться по этой чудовищной лесенке, спокойно переступая босыми ногами с одного сабельного лезвия на другое...
Я невольно зажмурилась. А когда открыла глаза, Жакоб уже был на самом верху лестницы: стоя на двух, лезвиях, с завязанными глазами, он пытался достать лампочку, но никак не мог дотянуться, рискуя в любой момент упасть с лестницы.
«Что он еще выкинет?» — с тревогой подумала я. И в тот же миг в руке Жакоба вдруг очутился большой старинный пистолет, и он выстрелил из него в лампочку со страшным шумом.
Звон стекла, все окуталось дымом...
А когда дым рассеялся, мы увидели Жакоба стоящим по-прежнему на верху лестницы, только теперь он оказался без повязки на глазах и уже одетым: безупречно отутюженные брюки, коричневая рубашка с закатанными рукавами.
Раскланявшись, он начал спокойно и не спеша спускаться по чудовищной лестнице.
Пока он спускался, у него на груди возникло странное светящееся пятно. Оно разгоралось все ярче и ярче. Жакоб со смущенным видом пытался прикрыть его ладонью, но тщетно.
Тогда он вдруг расстегнул рубашку, и все увидели, что у него в груди горит электрическая лампочка, явственно просвечивая сквозь кожу!
Фокусник взмахнул рукой, выхватил прямо из воздуха зловеще сверкнувший большой кинжал и полоснул им себя поперек груди...
Я снова на миг зажмурилась от страха, но готова поклясться хоть на суде, что отчетливо видела страшную кровавую рану, из которой Жакоб вынул пылавшую лампочку. Она тут же погасла, и внутри нее оказалась маленькая птичка с удивительно красивыми красными и голубыми перьями. Жакоб разбил лампочку, птичка взвилась под потолок и стала стремительно порхать по всему залу, сверкая радужным, причудливым оперением.
Жакоб показал еще несколько номеров, один удивительнее другого, все в той же привлекательной лукаво-иронической манере. Работал он поразительно ловко и чисто. Я следила за ним не из зала, а прямо со сцены, буквально с двух шагов, и все-таки не могла разгадать ни одного трюка.
А в конце выступления багроволицый здоровяк, приглашенный из зала, прострелил Жакоба из пистолета навылет карандашом, который предварительно пометили зрители. Карандаш был привязан к длинной алой ленточке. Здоровяк долго целился, громко сопя, потом выстрелил.
5 
