121 
– Ты?!
– Троянский конь, помнишь?
Венера неторопливо кивнула.
– Да, разумеется... а ты и вправду этот конь!
– Именно так.
«Или лучше использовать другое сравнение и назвать меня Иудой», – подумала Катрина, но тут же мысленно прикрикнула на себя. Такие размышления не помогут ни ей, ни Ахиллесу.
– Убедись, что Афина все передала Одиссею... греческая армия должна ждать у ворот, но так, чтобы ее никто не видел... Вся армия греков! Это их единственный шанс.
– Поняла. А что нам делать с Ахиллесом?
Катрина мгновенно стала такой, какой была у себя в больнице: спокойной, бесстрастной, свободной от вязких эмоций, таких как отчаяние, или чувство вины, или страх.
– Ничего. Это моя забота. Если кто-нибудь посмотрит со стен Трои, они увидят только его. А остальных должен скрыть туман. Так мы сможем впустить греков в город... и тогда уж они точно сумеют завершить войну.
– Я бы сказала, да, – ответила Венера. – А ты сама что будешь делать?
– Я намерена вернуть Ахиллеса обратно.
Богиня любви некоторое время колебалась, потом наконец заговорила:
– Наверное, мне следует предостеречь тебя, сказать, чтобы ты не пыталась докричаться до него. Ведь ты уже пробовала сегодня, и ничего не получилось. Скорее всего, и завтра не получится... Но...
– Но? – подтолкнула ее Катрина.
– Но я верю в силу любви, – просто ответила Венера.
– Я теперь и сама начинаю совсем по-новому оценивать силу этого чувства, – сказала Кэт.
Венера улыбнулась.
– Я знала, что сделала правильный выбор.
– Будем надеяться, что это действительно так. Ладно, мне нужно еще одно: какое-нибудь сонное зелье, которое очень быстро действует. По-настоящему сильное.
Венера вытянула руку, шевельнула пальцами, – и из вспышки ярких искр возник крошечный хрустальный флакон, наполненный прозрачной жидкостью.
– Только поосторожнее с этим. Этой штукой пользуются боги, когда им необходимо забыться. Его готовят нимфы с острова пожирателей лотоса. Достаточно этому зелью коснуться кожи смертного, и оно подействует.
Катрина осторожно взяла флакон, поставила его на полированный туалетный столик.
– Спасибо, это как раз то, что нужно.
Ветер внезапно усилился, и полупрозрачные занавески, прикрывавшие выход на балкон, стремительно ворвались в комнату, а вместе с ними влетел и безумный рев берсеркера. Венера подошла поближе к Кэт и обхватила ее лицо нежными ладонями.
– Катрина, я оставляю тебя здесь с благословением воплощенной Любви.
Богиня осторожно поцеловала Кэт в лоб, и Кэт ощутила, как по всему телу пронеслась восхитительная волна тепла и нежности.
Когда богиня уже вскинула руку, намереваясь исчезнуть, Катрина вдруг вспомнила еще об одном:
– Венера, а как Патрокл? Он жив?
Богиня любви улыбнулась.
– Жив и поправляется после операции, а Джаскелина его выхаживает.
– Только не возвращай их, пока я не разберусь со всей этой путаницей, – попросила Кэт, хотя у нее болело сердце при мысли о том, что Джаки сейчас в совершенно другом мире, немыслимо далеко.
Венера кивнула.
Катрина добавила:
– А если... если что-нибудь случится и я не справлюсь, обещаешь позаботиться о Джаки?
– Обещаю, – кивнула богиня любви.
Но тут же нахмурила тонкие брови.
– Еще что-нибудь, моя восхитительно требовательная смертная?
Кэт прикусила губу, а потом решила – какого черта, почему бы и нет?
– Да. Если я умру – на этот раз по-настоящему, сможешь ли ты устроить так, чтобы я отправилась туда же, куда отправится и душа Ахиллеса? Ему будет слишком одиноко без меня.
– Я клянусь тебе в этом, Катрина. Если тебе придется завтра умереть, я лично провожу твою душу в прекрасные поля Элизиума.
– Вот и хорошо, мне сразу стало легче.
– Но ты не умрешь завтра, дорогая Кэт.
– Откуда ты можешь знать? – с надеждой в голосе спросила Катрина. – Что, неужели оракул богини может показать мое будущее?
– Давай лучше назовем это интуицией воплощенной Любви. Я вижу приближение счастливого конца.
– Венера снова вскинула руки, шевельнула кистями – и исчезла в сверкающем дыму.
– Катрина вздохнула.
– Отлично, а теперь мне придется вспомнить одну милую пословицу: «Любовь слепа».
От безнадежности Одиссей затосковал. Он упустил царевну, называвшую себя Катриной, он потерял множество мирмидонян и своих воинов, он потерял Ахиллеса... Среди солдат началось волнение. Никто, ни единый человек не одобрял того, что Ахиллес делал с телом Гектора. Осквернение умершего, любого умершего гневит богов... а осквернение тела уважаемого воина, царевича, наверняка приведет к тому, что возмездие дождем хлынет на них с вершины Олимпа.
121 
