читайте - не пожалеете 
46 
А дней десять назад Арсар Сорок Второй решил, что с его королевства довольно и двух достопримечательностей… Как и в большинстве Маноров, хорошей пахотной земли там было мало, а со Скатура, обладавшего многими старинными привилегиями, никак нельзя было драть три шкуры. Но хотелось ужасно. Очень уж богатые были угодья. Маленькие тираны, как известно, в сто раз хуже больших — в крошечном королевстве не в пример труднее уберечься от алчного взора монарха…
И была задумана ловушка, в которую Скатур не замедлил угодить, прямо-таки влетел на полном ходу. В один далеко не прекрасный день туда нагрянул один из королевских камергеров. Для начала он отказался соблюсти ритуал вежливости и уважения к статусу фригольдеров, затем, объявив, что желает осчастливить Скатур своим пребыванием, выступил с кучей оскорбительных и совершенно неприемлемых для фригольдеров требований вроде девок на ночь для себя и своих сержантов и мытья ног в доме старосты.
Камергеру вежливо напомнили о статусе села. Камергер совсем невежливо оскорбил статус. Возникла перепалка, в ходе которой старосту съездили плетью по голове. Фригольдеры сгоряча ударили в набат, благо у Скатура имелось и право на колокол. Королевские сержанты из эскорта камергера начали палить во все стороны — как теперь понятно, не сгоряча, а во исполнение строгого приказа, — убив и ранив несколько человек. Двоим из сержантов удалось ускакать, а остальным выдали сполна. Самого господина камергера, надежно привязав, стали опускать в колодец вместо ведра, чтобы поостыл малость. То ли купавшие чересчур увлеклись, то ли сердце у старика не выдержало — после очередного подъема обнаружилось, что сановник не подает признаков жизни. Его добросовестно попытались откачать, но камергер оживать отказался. После чего его бесславно кинули под забор и, немного опамятовавшись, пришли к выводу, что самое время запирать ворота и садиться в осаду. Во взаимоотношениях королей и фригольдеров такое случалось далеко не впервые, процедура была отработана. Происшедшее сулило долгие неудобства, но было злом привычным, как град или бешеные волки в окрестных лесах. Согласно освященному столетиями опыту, все должно было кончиться парой недель осады, кое-какой кровью, неизбежным выкупом и очередным подтверждением вольностей. В конце концов, камергер нарывался сам.
Но не прошло и получаса, как стало ясно, что игра идет по непредвиденному раскладу — ворота уже горели, полыхали первые дома, а в село ворвались дворянская дружина, панцирная королевская пехота и самый страшный враг, все уничтожавший на пути, — ополчение из крепостных крестьян. Сроду не слышавшие о классовой солидарности, они люто ненавидели фригольдеров, поскольку те были как бы свободными, а они сами — насквозь подневольными…
Скатурцы дрались хорошо, быстро сообразив, что драка пошла на уничтожение, но они оказались застигнутыми врасплох и совершенно не готовыми к бойне. А противник планомерно выжигал все перед собой, уничтожая все живое… Угодья и скот виделись не в пример лучшей добычей, нежели отнюдь не бедные крестьянские дома…
Верзила Бони был гуртовщиком, повидал свет, гоняя скот на продажу и в Ронеро, и в Снольдер, и в Харлан, возил оттуда потребные товары, видел море, бывал на иллюзорских пастбищах, единожды проезжал даже через Ямурлак, а однажды чуть не улетел с купцами на Сильвану. Тяги к плугу он не испытывал ровным счетом никакой, наоборот, предпочитал бродячую жизнь в седле и шумную жизнь в сопредельных великих державах, проявляя живой интерес к достижениям технического прогресса (хотя о существовании таких терминов, понятно, и не подозревал). Когда старейшины решили тайком, на всякий случай приобрести пулемет, именно Бони выполнил эту деликатную миссию и обучился стрельбе. Это искусство он и продемонстрировал, насколько мог, на улицах горящего Скатура. У него еще оставалось полтора магазина, когда стало ясно, что все кончено. Никого не осталось в живых, кроме горстки успевших прорваться в лес (в одном месте подступавший вплотную к окружавшей село стене). Расстреляв еще полмагазина, Бони пробился сквозь оцепление, поймал коня и помчался в полную неизвестность.
У Волчьих Голов[7] он остаться не захотел, перешел ронерскую границу, лишившись по дороге коня, и положение у него стало — хуже не придумаешь. Во-первых, бумаг с собой не было ровным счетом никаких, а те, кто мог бы под присягой засвидетельствовать его личность, обитали слишком далеко отсюда, и добраться до них было трудновато. Горстку беглецов из Скатура Арсар Сорок Второй вполне мог объявить даже и не скатурцами вовсе, каковые поголовно полегли в результате развязанного ими самими мятежа, а королевскими крепостными или беглыми каторжниками. Кто взял бы на себя труд проверять, как там обстояло на самом деле? До имперского наместника тоже нужно сначала добраться…
46 
