очень нудно 
39 
– Нет, ну, Джим…
– Ладно, проехали, – великодушно сказал Мазур.
– Ну, ты счастливчик! – не без лести сказал Пьер. – Какая девочка, спасу нет…
Мазур скупо улыбнулся с горделивым видом собственника.
– Мне на таких никогда не везет, – грустно сказал Пьер, косясь на горлышко бутылки. – Не поверишь, но мы с Аленом Делоном однажды две недели пользовали одну и ту же девку…
– Чутье мне подсказывает, что не в Бельвиле…[5] – хмыкнул Мазур.
– Это точно. Во Вьетнаме, сто лет тому назад… – печально признался Пьер. – Я с ним служил в одном взводе, с Аленом Делоном. Только в шестьдесят пятом, когда удалось к нему прорваться, он меня не соизволил ни узнать, ни вспомнить, нувориш чертов… Видел бы ты этот взгляд, исполненный ледяного презрения… аристократ, чтоб его… Шпана марсельская… а вот поди ж ты, выбился…
Он залез пятерней в распахнутый ворот несвежей армейской рубашки, вытянул тонкую золотую цепочку и показал Мазуру то, что на ней болталось. Мазур, чтобы рассмотреть, нагнулся поближе. Точно, французская медаль за кампанию в Индокитае, красивая цацка: три слона держат на спине нечто вроде пагоды, вокруг надписи «Индокитай» обвилось с полдюжины кобр, вместо прозаического ушка – литой дракон. Бронзовая регалия уже изрядно потерлась, но все равно смотрелась внушительно.
С понимающим видом Мазур поцокал языком. Вообще-то, импортные бичи склонны выдумывать себе героические биографии с тем же пылом и фантазией, что их российские собратья. Благо такая вот медаль номера не имеет и фамилию на ней не гравируют. Вполне может оказаться, что куплена она у старьевщика где-нибудь в Макао, а то и сперта у настоящего хозяина – соответственно, и вся история с Делоном выдумана от начала и до конца. С другой стороны… Почему бы и нет? Кто его знает, вдруг и в самом деле торчал с молодым Делоном в одном окопе, а потом стежки разошлись, один подался в мировые знаменитости, другой – в безвестные бродяги. Так уже бывало, мой славный Арата…
– В бульварные газеты нужно было продать всю эту историю, – посоветовал Мазур.
– Думаешь, я без тебя тогда не догадался? Пару тысяч франков срубить удалось, не больше. Знаешь, что мне сказал их главный? Что на его памяти уже человек сорок трахали во Вьетнаме одну девку с Делоном. Вот если бы ты, милейший, сам с Делоном трахался в перерыве меж боями, а вас бы еще в это время охаживал плеткой мазохист-вьетнамец – это стоило бы настоящих денег…
– Ну да, журналисты… – с пониманием сказал Мазур. – Давно ты в этих местах?
– Лет десять. Иногда кажется, что никакой Франции на свете и нет вовсе. Ничего нет, только море, эти макаки и дурацкие пальмы, от которых тошнит уже…
Совершенно правильно истолковав надрывные нотки в голосе, Мазур взял бутылку:
– Зато от пальмовой водки, я подметил, тебя не тошнит нисколечко? Все твое, у меня есть еще запас… За прекрасную Францию!
– Бывал? – спросил Пьер, в два счета разделавшись с остатками водки.
– Не довелось.
Мазур, естественно, не мог рассказать этому субъекту, что он, хоть и никогда во Франции не бывал, начертит моментально, хоть посреди ночи разбуди, точнейшие схемы кое-каких прибрежных военных объектов, о которых не всякий француз знает. К чему загружать человека совершенно не нужной ему информацией? В конце концов, согласно французским правилам, такому вот Пьеру самому не полагается знать о кое-каких уголках его прекрасной Родины…
– Значит, это ты с нами поплывешь? – спросил Пьер.
– То есть?
– Джонни говорил со старостой, я слышал, – трепались-то, понятное дело, на пиджине. Староста объявил, что с нами поплывет белый, его родственник, а Джонни это пришлось совсем не по нутру, но куда ему было деться…
– Ну да, я, – сказал Мазур наудачу.
– Поосторожней с Джонни. Скотина редкостная. Упаси боже, я не хочу сказать, что он тебя непременно полоснет ночью по глотке парангом и скинет за борт… Но он из тех типов, от которых нож в спину получить можно в любую минуту…
– Обязательно учту, – сказал Мазур.
– В таких поганых местах белые люди должны держаться заодно, что бы там ни было. Слишком много вокруг этих двуногих макак, и очень уж они тут обжились… Смекаешь?
– А как же, – лениво сказал Мазур.
– Остальные – народ безобидный, – продолжал Пьер. – Только вон тот сукин кот с флейтой… Стучит Джонни на всех и каждого. А остальные, в общем, ничего.
«Красиво ты мне всех и вся закладываешь, лягушатник, – подумал Мазур не без делового одобрения. – Точно, ты у них недавно, и тебе у них не особенно нравится, а деться-то, надо полагать, и некуда. Слабакам и неудачникам везде трудненько, а уж в этих краях… Вот и ищешь себе вожака. Ну что же, учтем…»
39 
