очень нудно 
74 
– Ты тоже попробуй.
– Увы, увы… – сказал Мазур, не найдя в своей англоязычной памяти ничего подходящего, ну, а русское не годилось, понятно. – Мы, исландцы, в поэзии не сильны, нет у нас таких традиций…
Развивать эту тему он побоялся – черт их знает, исландцев, вдруг у них как раз и есть и традиции, и поэты и об этом написано в книгах, которые просто обязана прочитать толковая студентка? В конце концов, все его знания об Исландии сводились к книжке писателя Фина, последний раз читанной лет десять назад. Тут легко угодить впросак…
– Что с вас взять, с отшельников Европы… – фыркнула Мэй Лань. – Лежи и слушай…
Она нараспев продекламировала, лежа в его объятиях и глядя в звездное небо:
- И ясному солнцу, и светлой луне
- в мире покоя нет.
- И люди не могут жить в тишине,
- а жить им – немного лет.
- Гора Пэнлай среди вод морских
- высится, говорят.
- Там в рощах нефритовых и золотых
- плоды, как огонь, горят.
- Съешь один – и не будешь седым,
- а молодым навек.
- Хотел бы уйти я в небесный дым,
- измученный человек…
– Здорово, – сказал Мазур. – Сама сочиняла?
Она звонко рассмеялась:
– Нет, положительно ты прелесть… Это Ли Бо, великий китайский поэт.
– Ты что, с ним знакома?
– Джимми, ты меня уморишь… Он жил тысячу двести лет назад…
– Ладно, ладно, – насупился Мазур. – Если тебя спросить, кто из великих скальдов жил в Исландии лет семьсот назад, ты тоже угодишь пальцем в небо…
– А кто из великих скальдов жил в Исландии семьсот лет назад? – живо поинтересовалась Мэй Лань.
– Снорре Скьярлавсон, – браво ляпнул Мазур первое пришедшее на ум словосочетание, звучавшее вполне по-скандинавски.
– Не слышала…
– То-то. Если покопаться в памяти, смогу даже что-нибудь вспомнить.
– Не надо, Джимми, – прошептала ему на ухо Мэй Лань. – Тебе вовсе не хочется вспоминать древние стихи, тебе адски хочется снять с меня купальник…
– Ага.
– Так сними.
Он незамедлительно последовал совету – и наконец получил свое на пропитанной ароматами моря парусине, под тихие стоны и ласковый шепот. Происходившее должно было заставить любого преисполниться мужской гордости – распростертое под ним тело потеряло собственную волю, угадывая его желания и подчиняясь искусно и пылко. Кое о чем он при всем своем опыте и понятия не имел, и много времени прошло, прежде чем унялась затейливо ублажаемая взбудораженная плоть.
Плохо только, что обязанная сурово бдить частичка сознания постоянно оставалась на страже, именно она, не растворившись в бешеном наслаждении, что бы ни вытворяла и что бы ни позволяла девушка, прилежно отмечала: ну да, высший класс обволакивания, нужно зафиксировать, она ведет свою партию безупречно: не переигрывает, не старается многословно уверить, что покорена и приручена, но несколькими скупыми, выверенными фразами, сделавшими бы честь любой актрисе, сумела все же убедить, что Белый Охотник завладел не только телом, но и душой, что именно такого она хотела встретить, что готова принять подчиненную роль… Точнее, ей удалось бы в этом убедить случайного партнера, не избалованного бесплатной любовью порядочных девушек авантюриста. Точно, удалось бы. Но только не человека под чужой личиной, обязанного быть недоверчивым циником, особенно при таких обстоятельствах. Бывали уже, как отмечалось, прецеденты, не прибавившие доверчивости и благодушия, вовсе даже наоборот…
– Забавно, – сказала Мэй Лань, не открывая глаз. – Ты у меня – первый белый любовник.
– И что?
– И ничего. Мне очень хорошо. Очень хочется думать, что и тебе тоже.
– Ага.
– Ох, эти белые… – тихонько рассмеялась девушка, лежа в его объятиях. – Ты только что стал полновластным хозяином восточной женщины – и даже не попытался в цветистых романтичных выражениях выразить ей за это благодарность…
– Милая, если бы я умел! Из меня жизнь столько лет выбивала всякую романтику… – сказал Мазур чистую правду, касавшуюся как принятой личины, так и его настоящего. – Ты прелесть, ты чудесная девушка… Вот и все, что способна придумать моя приземленная европейская душа… А как вообще в таких случаях обязаны себя вести романтичные восточные мужчины?
– Я тебе выдам страшную тайну, – сказала Мэй Лань. – Восточные мужчины в таких ситуациях романтики избегают. Тысячелетние традиции, милый. Не полагается проявлять перед женщиной чувства… Иначе лицо потеряешь.
74 
