Лёгкий, ненавязчивый романчик 
85 
Однако д’Артаньян представлял им полную противоположность. В восемнадцать лет страшное для почтенных обывателей слово "порок" предстает чем-то отвлеченным от реальной жизни, а вот веселье привлекает несказанно. Кварталы Веррери при всей своей сомнительной славе обладали одним несомненным достоинством – там было весело. За свои деньги человек мог незамедлительно получить все желаемые удовольствия, а от неизбежных сопутствующих осложнений сорвиголов вроде нашего гасконца спасали как бойкая шпага, так и юношеское пренебрежение к опасности, что в сочетании являет собою взрывоопасную смесь и позволяет человеку ни за что не угодить в малопочтенную категорию "легкой добычи".
Д’Артаньяна легкой добычей никто не считал, а потому он разгуливал, как завсегдатай, там, где королевские стражники рисковали появляться лишь плотными кучками, ощетинившись алебардами…
Впрочем, улица, куда он направил стопы согласно записке Пишегрю, считалась одним из пристойных мест – если только позволительно употреблять подобные обороты по отношению к кварталам Веррери. Видимо, все дело было в том, что она располагалась на некоем незримом пограничном рубеже, где еще могли появляться без особых тревог решившие пощекотать нервы и поискать приключений случайные визитеры…
Д’Артаньян, в отличие от залетных гостей, которых сразу можно было опознать по неуверенности во взгляде и поведении, по-хозяйски вошел в один из ничем не примечательных домов, лишенных каких бы то ни было вывесок или иных отличительных знаков, бросил ливр одноглазому привратнику, приветствовавшему его со всем возможным почтением, и вступил в обширную прихожую, где его радостно встретили бойкие и смазливые девицы – Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоржетта, а также другие, чьи имена не сохранились для истории. Всё это были девушки отзывчивые и приветливые, не обремененные ни корсажами, ни чрезмерной чопорностью, – а потому без церемоний повисли на шее у гасконца, награждая звонкими поцелуями и прижимаясь так тесно, что меж ними и д’Артаньяном не смогла бы протиснуться и самая куцая мораль. И гасконец, и отзывчивые девицы с приятностью ощущали прикосновения пленительных выпуклостей – д’Артаньян считал таковыми те, что были даны девицам от природы, а для грациозных нифм, наяд, дриад и сильфид самой пленительной выпуклостью на статной фигуре юного гвардейца был карман, в коем лежал туго набитый кошелек. В общем, обе стороны были довольны друг другом.
Увы, на сей раз у него были более неотложные дела, и он пробился к лестнице на второй этаж через эту щебечущую стайку, щедро раздавая серебряные ливры, а то и турские экю в ответ на просьбы милых созданий.
На втором этаже, в знакомой сводчатой комнатке, сидели вокруг стола трое приятелей по играм и кое-каким предосудительным похождениям – одноглазый шевалье де Пютанж, вынужденный не так давно покинуть одну из рот Королевского Дома по не известным никому причинам, которые он сам объяснял подлыми интригами завистников, недавно прибывший из Нового Света граф (по его собственным заверениям) де Герлен, обогатившийся там пусть не золотом, но бесценным жизненным опытом, и мрачный во всякую погоду дю Буа, чье дворянство иные полагали сомнительным, но не могли не признать, что гонора у дю Буа хватит на полдюжины шевалье.
По комнате слоями плавал сизый дым – поскольку все трое усердно предавались новомодной и редкостной забаве, завезенной с той стороны океана известным путешественником Жаном Нико. Заключалась она в том, что высушенные листья американского растения, в честь знаменитого мореплавателя названного травой никотианой, набивались в трубку с чашечкой на конце и поджигались тлеющим угольком, после чего смельчак втягивал дым в глотку и даже в легкие, а потом извергал его назад, словно дракон из старинных рыцарских романов. Многие считали эту забаву богомерзкой, и широкого распространения она пока что не получила, но д’Артаньян, считавший своим долгом незамедлительно перенимать все столичные новшества, уже начал ей обучаться, и с таким успехом, что почти даже не кашлял, заглатывая никотиановый дым. Именно он, что признавалось честной компанией, сделал недавно интересное открытие – подметил, что желание втянуть в себя дым горящей никотианы особенно возрастает после пары бутылок доброго вина. Шевалье де Пютанж, некогда посещавший основанный Сорбонном университет, советовал даже сочинить об этом открытии ученый мемуар и предъявить его профессорам, но у них как-то не доходили руки, и открытие пока что оставалось неизвестным университетскому миру Европы…
85 
