120 
- Порядок должон быть! Для тебя же, олуха, стараюсь.
- Старается он...- Мужик цыкнул на потянувшегося к моему подолу вола. - Деньги отобрали, зато кошель вернули. Добренькие...
- Королеве иди жалуйся, - огрызнулся ключник, не глядя селянину в глаза. - Я тут человек подневольный.
- Я тоже подневольный, однако пуза такого не отрастил.
- Значит, пять, - обозлился тот и, дав отмашку слуге, перешел к другой подводе.
- Мамка заругает, - робко подал голос сынишка возницы. - Шесть грузили-то.
- А разница? - еще безнадежнее повторил селянин. - В следующем месяце и четырех не наберем.
- И что тогда будет?
Возница молча потрепал сына по голове.
- Мальчик, хочешь конфетку? - с ласковой улыбкой отравителя предложил Дар, доставая из кармана передника чудом уцелевший леденец.
Ребенок смутился и прижался к отцу.
- Не надо нам ваших угощениев, - отрезал тот.
- Почему? Я ж по доброте душевной: дай, думаю, порадую ребятеночка, мне-то самой...- Дар неожиданно скуксился и зарыдал, спрятав лицо в задранном переднике.
- Эй, тетка, ты чего? - испугался возница. - Случилось что?
Баба отмахнулась, продолжая подвывать.
- Сынка, возьми у ней конфету! - скорее велел мужик. Пацан, не будь дурак, тут же сунул леденец за щеку. - А ты садись, болезная - вот сюда, между нами...
«Между» не получилось: когда пышнотелая баба плюхнулась на передок, места там осталось только для ребенка. А потом и ему пришлось спрыгнуть: Дар начал кликушески раскачиваться из стороны в сторону, причитая:
- Горе, ой го-о-оре... Сестренку мою... младшую... королева заклодова-а-а-ала!
- Как?! - потрясенно охнул селянин.
- Да вот та-а-ак... Ринка ее ночной горшок уронила, а Терилла, будь она проклята, как щелкнет зубами - и у сеструхи сей же час рыло свиное выросло, а на ногах копыты!
Я не выдержала и хрюкнула.
Возница уставился на меня с ужасом и сочувствием. Малец - с восхищением.
- Ну, она еще легко отделалась. - Мужик ободряюще похлопал Дара по руке. - Говорят, поломойку Терилла вообще без головы оставила, когда пыль в каком-то углу заметила.
- Да-а-а, легко! А как же ей нынче жить с таким позором? Из замка ее выгнали-и-и, жених броси-и-ил, вся прислуга смеется-а-а... А вон тот усатый вообще грозится на шашлык пустить, за то что она ему намедни отказала-а-а-а. - Дар качнул подбородком на левого стражника. Тот продолжал тыкать мечом воздух, зловеще ухмыляясь каким-то мыслям. - Боимся теперь к воротам подойти, а королева велела: «чтоб к ночи духу ее навозного тут не было»!
Селянин поглядел и скрипнул зубами.
- А давай мы твою сестру под корзиной спрячем! - с ухарством человека, которому нечего терять, предложил он.
- А обыскивать не будут? - недоверчиво шмыгнул носом Дар.
- Зачем? И так все, что могли, выгребли...- пригорюнился мужик. - В пустых подводах они никогда не роются. Сейчас ключник обход закончит и начнут выпускать. Прячься быстрей, покуда никто не смотрит!
Селянин помог мне взобраться на телегу, придерживая под локти: касаться обмотанных тряпками ладоней он явно побаивался. Но желание хоть немного насолить Терилле и ее прихвостням перевешивало.
Я скрючилась в три погибели и на меня нахлобучили корзину. Прутья показались мне слишком редкими, но Дар заверил, что снаружи ничего не видно. На дно корзины на всякий случай уселся мальчишка.
- А ты, бабонька, лучше своим ходом выйди, - смущенно предложил возница. - Чтоб внимание к нам не привлекать.
- Хорошо, - легко согласился брат. - Совру, что по королевскому поручению. Пусть только попробуют не выпустить!
Я и не сомневалась в способности брата так задурить стражникам головы, что те молиться начнут, лишь бы Дар наконец от них отвязался и убрался восвояси. До сих пор помню, как он воспылал «дружбой» к предыдущему Виткиному жениху, изловил его в углу гостиной и, надрывно кашляя и почесываясь, начал жаловаться на столичных знахарей, которые мало того, что не могут определить, чем он болен, так еще и с друзьями видеться запрещают. Через десять минут начал чесаться и жених, а спустя полчаса сгинул навеки. Впрочем, он и Витке не нравился, она Дару пять серебрушек за этот спектакль заплатила.
Телега рывком тронулась. Колеса вразнобой заскакали по камням двора. Я уперлась в прутья всем чем можно, но все равно мотало так, что я чувствовала себя игральной костью в стаканчике. Грохот, скрип, мычание и окрики слились в закладывающий уши гул. Сквозь щелочки я видела только борта телеги да ноги мальчишки. От прутьев сначала вкусно, а потом тошнотворно разило корицей, в жизни ее больше в рот не возьму.
120 
