92 
(Кстати, само спокойное житье-бытье Джунковского в СССР аж до 1936 г. косвенным образом доказывает, что Сталин его ничуть не опасался, иначе пристукнул бы раньше…)
А в общем, как и в случае с иностранным золотом, работа того или иного большевистского деятеля на охранку, реальная или только подозреваемая – дело десятое. Суть совсем не в том. Подобные третьестепенные детали представляют, конечно, интерес для любителей разоблачений и сенсаций, но не способны помочь в решении основополагающего вопроса: какие силы вызвали к жизни Октябрьский переворот? Была ли альтернатива?
И потому не стоит ломать копья, дискутируя с пеной у рта, кто работал на охранку, а кто нет – не в том дело, совсем не в том…
ОКТЯБРЬ ДО ОКТЯБРЯ?
Отечественная историография, увы, почти не уделила внимания «нетрадиционным», если можно так выразиться, попыткам государственного переворота в царствование Николая II. Меж тем вопрос этот интереснейший…
Я имею в виду не два замысла покушения на царя в конце 1916 г. – в первом случае знаменитый авиатор капитан Костенко замышлял (задолго до Гастелло) врезаться на своем аэроплане в царский автомобиль; во втором – некая группа офицеров открыла Керенскому свой план сбросить бомбы на автомобиль царя во время посещения им переднего края. Оба этих замысла, учитывая несовершенство тогдашних аэропланов и тогдашних авиабомб, отдают самой дешевой ковбойщиной и наверняка окончились бы позорнейшей конфузией.
В истории отмечены случаи не в пример любопытнее… Крайне интересен один из эпизодов полузабытых мемуаров видного большевика Гусева-Драбкина. Согласно его воспоминаниям, в апреле 1905 г. в петербургском ресторане «Контан» состоялась весьма странная встреча – за одним столом оказались представители социал-демократов, эсеров, освобожденцев и… гвардейского офицерства. Последних возглавлял некий Мстиславский-Масловский. Он и рассказал господам революционерам, что представляет тайную организацию гвардейских офицеров «Лига красного орла», цель которой – свержение императора и установление конституции. План офицеров существовал в двух вариантах. По первому, когда на Пасху войска поведут в церковь на молебен (естественно, без оружия), заговорщики захватят в казармах их оружие и арестуют царя. Согласно второму варианту, предполагалось объявить в столичном гарнизоне, что Николай II желает объявить конституцию, но некие противники такого шага захватили его в Гатчине в плен. Под предлогом освобождения обожаемого монарха следовало поднять войска, арестовать всех, кто мог оказать сопротивление, в том числе, конечно, и самого Николая, которого якобы и «освобождали»…
Эти задумки обсуждались вполне серьезно. Не сошлись в главном – планах на будущее. Гвардейцы предлагали после захвата царя созвать по старинной традиции Земский собор, их оппоненты горой стояли за Учредительное собрание. Так и разошлись ни с чем. Очень похоже, эта встреча не имела никаких последствий ни для кого из ее участников.
Вообще-то, и эти замыслы – авантюра чистейшей воды, если вспомнить, сколь многочисленной была охрана Николая («Собственный его императорского величества конвой», куда входили сводный пехотный полк, рота дворцовых гренадер, четыре сотни лейб-казаков; 300 агентов охранной службы из команды полковника жандармов Спиридовича; 300 охранников дворцового коменданта Войекова; несколько сотен охранников дворцовой полиции генерала Герарди; особый железнодорожный полк). Однако само по себе существование заговорщиков из среды гвардейского (!) офицерства крайне любопытно. К сожалению, более никаких сведений об этой «Лиге красного орла» отыскать не удалось – и вряд ли Гусев-Драбкин выдумал всю эту историю…
Не менее любопытный эпизод встречается в мемуарах знаменитого графа Игнатьева – военного дипломата в Париже, впоследствии перешедшего к большевикам и передавшего в СССР огромные деньги с парижских счетов. Некоторые историки предполагают, что граф в свое время был вульгарно завербован ЧК, но речь не об этом… [26]
Отец Игнатьева Алексей Павлович в свое время занимал довольно высокие посты в Российской империи, побывав и товарищем министра внутренних дел, и генерал-губернатором, носил звание генерал-адъютанта, до самой гибели был членом государственного совета, имел обширные связи при дворе, вообще «в обществе». После русско-японской войны граф-отец неожиданно признался графу-сыну, что, сознавая ничтожество Николая, всерьез намеревается «пойти в Царское с военной силой и потребовать реформ».
92 
