31 
– Похоже, у меня нет никаких шансов…
– Терпение. Я попросил передать моим знакомым в Катманду, чтобы они поспрашивали об авиакатастрофах. Тем более, что дата падения самолета известна.
– Как долго это будет?
– От месяца до полугода. Все зависит от массы причин. Нам многое известно, даже примерный маршрут. Самолет просто не может исчезнуть бесследно. Хотя бы из документов…
Старик почему-то опустил глаза, будто засмущался. Я сразу понял, в чем тут дело.
– Я так понимаю, самолет никто не искал…
– Да… – немного поколебавшись, ответил старик. – И это очень странно. Авиакатастрофы над Гималаями происходили и раньше, но на место падения самолета всегда направлялись поисковые группы. Даже когда обломки лежали в труднодоступных районах и спасателям приходилось работать при скверной погоде.
– А в моем случае…
– Ты верно мыслишь. Лето, великолепная видимость, хорошие подходы по ущельям… Не понимаю…
А я тем более… Я отставил в сторону чашку с недоеденной кашей и резко встал. Старик сочувственно посмотрел в мою сторону, но промолчал. Я мысленно поблагодарил его за это – в моей душе, вопреки всем канонам Дао, бушевал смерч…
Я лазил по скалам до сумерек.
Преодоление горных склонов входило в программу, которую предложил мне отшельник. Я прыгал по камням, как горный козел; вжимаясь в почти отвесные скалы, полз, словно змея; ходил по краю бездонной пропасти, будто по тротуару, а когда даже для ног не было опоры, то, используя лишь пальцы рук как крюки, передвигался по отвесным стенам ущелий гигантским пауком.
И все это время я пытался за неимоверными физическими усилиями не вспоминать о безысходности и обреченности.
Все сходилось на том, что катастрофа не была трагической случайностью. К тому же рейс был тайным, и теперь имена летчика и пассажиров (если такие и были кроме меня) канули в безвестность. И потому узнать, кто я на самом деле, мне труднее, нежели, например, разыскать в горах золотоносную жилу толщиной с предплечье.
Я бы не сказал, что мне не нравилось жить вместе со старцем. Возможно, в той, прошлой, жизни я и стремился к подобному уединению, потому что временами на душе становилось так тепло и уютно, будто я сидел у родного очага мальцом-несмышленышем.
Но амнезия, словно каленый гвоздь, впивалась в мозг и лишала желанного покоя и сосредоточенности. Вернее, не сама потеря памяти, а лишь напоминание о моей неполноценности – а как иначе можно назвать состояние "отбеленного" мозга, когда даже на очевидные вещи приходится смотреть глупым телячьим взглядом, будто на нечто не только незнакомое, а и вовсе фантастическое?
Старик медитировал. Он стоял на краю пропасти, куда изливался водопад, на одной ноге, сложив руки в "мудре" бесстрашия: правая – с обращенной наружу ладонью поднята перед грудью отстраняющим жестом, левая – ладонью вверх на уровне живота.
Медитация в этой мудре предусматривала достижение абсолютного господства над своими эмоциями.
Я только тяжело вздохнул – похоже, мои печали Юнь Чунь слишком близко принял к сердцу и теперь пытается уйти в привычный мир истинной веры и отстраненности от обыденной жизни, к сожалению не признающей границ…
Мы уснули, так и не перекинувшись ни единым словом. Отшельник после медитации был углублен в себя, а я, падая с ног от усталости, и вовсе не имел ни малейшего желания трепать языком.
После завтрака, когда я собрался выполнять комплексы тао, Юнь Чунь вдруг остановил меня жестом руки и указал на камень, служивший табуретом. Я сел, а отшельник, помешивая веткой догорающие угли, спросил:
– Когда ты хочешь уйти?
– Чем скорее, тем лучше, – честно ответил я, в душе изумившись проницательности старика.
– Ты пока не готов. – В голосе Юнь Чуня послышался металл. – Нужно еще полгода…
– Ровно столько, сколько будут вестись поиски сведений об авиакатастрофе аэроплана? – с иронией спросил я.
– Извини, я не хотел… – Старик виновато опустил голову. – Но ты еще слаб и недостаточно тренирован. Не думаю, что в Катманду тебя ждут с распростертыми объятиями. Кроме всего прочего, ты плохо знаешь непальский язык. Ты должен заняться им всерьез. Того, что мы с тобой выучили, достаточно разве что для общения с торговцами на базаре.
– Но с китайским у меня гораздо лучше.
– Не спорю. Однако я не думаю, что он тебе сильно поможет в столице Непала. В последнее время к китайцам стали относиться не лучшим образом, и потому вряд ли кто из моих соотечественников рискнет стать твоим гидом по столичному чиновничьему царству.
31 
