очень нудно 
91 
Как случилось, что срабатывают рефлексы и инстинкты, о коих я даже не подозревал? Ну почему, почему я стал биороботом со стертой памятью?! Где искать ответ? И нужно ли его искать?
За стеной, где проживали мои соотечественницы, раздались звуки музыки и громкий разговор. Похоже, Зизи и Машка возвратились со своей "охоты".
Что-то рановато – вчера, как я невольно подслушал сквозь сон, они заявились, когда совсем рассвело. Судя по довольным голосам и хлопку пробки, покинувшей горлышко бутылки с шампанским, сегодня им крупно подфартило.
И в это время я услышал осторожные, крадущиеся шаги в коридоре.
Человек, живущий в городе, просто не может представить, насколько он оглох от постоянного шума, сопровождающего его даже во сне, когда работает только подсознание. Я был поражен способностью Юнь Чуня распознавать, казалось бы, совершенно неслышную поступь лесных зверей, находившихся от нас на расстоянии в сорок-пятьдесят метров.
Он мог сказать, кто они, сколько их и куда направляются.
Поначалу его необычные, с точки зрения цивилизованного горожанина, способности казались мне чудом. Но когда отшельник научил меня, как слушать и как слышать, что являлось одним из разделов хэсюэ-гун, я вдруг осознал, насколько человеческое ухо может быть совершенным и точным прибором – сродни сверхсовременному локатору.
Я научился классифицировать звуки, измерять расстояние до источника шума и даже определять намерения особи, идущей в мою сторону.
Их было трое. Один из них – тяжеловес, "горилла", второй – шустрый, словно хорек, и чересчур суетливый, а третий – самый опасный: в ходу легкий, как рысь, однако с уверенной поступью хорошо тренированного убийцы. И я знал, что у них было на уме.
Предупрежденный Костой, я все подготовил заранее. Смазанные мною петли платяного шкафа производили не больше шума, чем полет летучей мыши, и я, неплотно прикрыв дверку, притаился в ожидании непрошеных гостей.
Они открыли дверь гостиничным ключом – в этом я был просто уверен. Но вот замок я точно не смазывал, и тем не менее он лишь чуть слышно щелкнул. Мне очень захотелось, чтобы среди этих троих ублюдков был и портье…
В коридоре свет был погашен, но я все равно их рассмотрел.
Все точно: первым вошел здоровяк (увы, не совладелец гостиницы), за ним – "хорек", а последним – широкоплечий коренастый хмырь с уголовной рожей; в руках он держал пистолет. Как были вооружены остальные, я не заметил.
Скорее всего, чем-то наподобие мешочка с песком, чтобы оглушить жертву: "мокрый" грабеж – явление чрезвычайно редкое, нежелательное и даже опасное для воров, избегающих чересчур пристального внимания криминальной полиции.
"Пушка" в руках коренастого служила больше для устрашения, чем для применения по своему прямому назначению. Тем более, что она была без глушителя. Можно представить, какой раздался бы грохот в ночной тиши, нажми коренастый на спуск, тем более что пистолет был крупнокалиберный.
Я выскользнул из шкафа как тень. И я не стал зажигать свет – в темноте мои глаза видели почти так же, как и пасмурным днем.
Я услышал удивленные восклицания грабителей и с иронией ухмыльнулся – они вошли в спальню, где на постели лежала "кукла", сварганенная мною из одежды, в которой я прибыл в Афины, одеяла и всего, что под руку попалось.
Коренастый все-таки меня учуял. Он стоял посреди гостиной и, по-волчьи пригнув голову, приглядывался и принюхивался, обеспокоенный неожиданным казусом с "куклой".
От ее обнаружения не прошло и трех секунд, а потому его заржавевшие мозги пока не до конца переварили такую нестандартную ситуацию – ведь грабители шли по наколке на совершенно верное дело.
Едва я приблизился к нему на расстояние вытянутой руки, как он стремительно обернулся… и увидел сначала тьму, а потом – тьму кромешную: я ударил два раза с интервалом в доли секунды; первый удар был глушащий, под сердце, чтобы он даже не вскрикнул, а второй – в средоточие нервных узлов приемом "рука – копье".
Коренастый еще стоял, хотя и без памяти, поддерживаемый последним импульсом, посланным мозгом в ноги, а я уже отправил в бесчувствие подвернувшегося под руку "хорька" – он как раз в испуге выскакивал из спальни.
Последний, громила с грушевидной головой, расширенная часть которой сидела прямо на массивных плечах, просто-напросто остолбенел. В номере было совсем темно – я предусмотрительно задернул плотные шторы на окнах и двери, ведущей на балкон, – он меня не видел, но шум падения двух тел, хотя и приглушенный ковровым покрытием пола, все равно достиг его ушей.
91 
