26. Спокойные маленькие города

Солнце Фиоль палило нестерпимо, полностью затеняя гиганта Эрр. Уже несколько недель жара пытала мир сухостью, не балуя дождями, и как-то это понятие все больше уходило в предания. Не смотря на жужжащий перед лицом миниатюрный вентилятор Лумис периодически вытирал шею платком, не хотелось пропитывать потом крахмальный воротник, он держал марку, маскировался под значительного человека. Он вновь осмотрел очень низкое полусферическое здание с куполом, сотканным из тысячи маленьких блестящих шестигранников солнечных батарей.

– Это здесь, господин, – доложил шофер – номпиатроп и заискивающе улыбнулся, указывая на электрическое табло пульта.

Лумис, не взглянув на счетчик, бросил в его жадную ладонь платиновую головку Грапуприса 31-го и открыл дверь. Ведь глупости все эти пропагандистские байки про низшую расу, однако, глядя на этого шоферюгу, в глубине души, он верил.

– Господин очень-очень добрый, – глядя на него по-собачьи преданными глазами, сказал абориген и быстро одну за другой бросил в жерло автоматического счетчика нужное количество серебреных ликов императора.

Лумис уже уверенно поднимался по широким закругленным ступеням. Он на секунду замер перед люком и почувствовал, как бешено заколотилось сердце. Мерно урча, позади развернулся электромобиль и, мигнув подфарниками, скрылся в зелени сквера. Лумис поднес руку к светочувствительному звонку и только теперь понял, какую ошибку он допустил: шофер знает куда он ехал.

– Кто? – прямо в ухо гаркнул динамик.

– Мое имя Лумис Диностарио.

– Что тебе надо? – так же резко спросил невидимый собеседник.

– Это я скажу только, когда увижу с кем разговариваю, – заявил Лумис безразличным тоном.

– Ну, тогда оставайся на пороге, а я вызываю полицию, – голос начал затихать и удаляться.

Этого еще не хватало, – подумал Лумис, глядя на безликий динамик, – а была не была.

– Я от Магрииты.

И не успели эти слова затихнуть, в душном воздухе, как люк ушел вниз. Он шагнул вперед. Тихонько щелкнув, дверь-люк втиснулась на прежне место. Тело обтекала приятная прохлада и в тусклом, после дневного, свете ламп он прищурившись разглядел стоящего человека. Единственной одеждой того были шорты, но зато на запястье висел, крепко пристегнутый ремешками, небольшой игломет. А их здесь, видимо, не слишком донимают «патриоты», сделал выводы Лумис и, подняв растопыренную руку вверх, выговорил общепринятое приветствие:

– Да будут солнцеликие боги благосклонны к хозяевам дома.

– Будь и ты счастлив в нем, пришелец, – ответил скуластый парень, глядя на него в упор. – Есть ли у тебя оружие?

– Нет, – теперь Лумис продемонстрировал обе раскрытые ладони.

– И тем не менее, я должен тебя обыскать, – он подошел и профессионально прощупал всю одежду Лумиса, затем, хмыкнув, снова отодвинулся. – Так чего тебе надо?

Фамильярное обращение этого охранника резала Лумиса по ушам, хотелось схватить его за выступающие скулы и поучить манерам, но он уже понял, что это не тот человек, который ему нужен и, презрительно оглядев его с головы до пят, утопающих в шерсеновом ковре, холодно отрезал:

– Я не собираюсь говорить с тобой на эту тему.

– Неужели.

– Кретер, надень на него наручники и впусти ко мне, – прогрохотал, неизвестно откуда, голос от которого стало как-то не по себе.

Кретер извлек из-за пояса резинометаллические наручники, похоже в шортах у него был целый арсенал. Лумис не сопротивлялся и когда щелкнул маленький замок, сопровождающий, пряча в своих бесчисленных карманах миниатюрный блестящий ключик, молча указал ему на узкую лесенку ведущую на второй этаж. Не оборачиваясь и не имея возможности держаться за перила, Лумис поднялся наверх. Там было множество запертых и только одна открытая дверь. Он оказался в кабинете, полностью заставленном полками, наполненными настоящими книгами из бумаги, лишь противоположная стена представляла собой громадное стерео фото главы Империи. Странные они какие-то, – решил Лумис, – оружие носят в открытую, а своего главного врага, для маскировки, развешивают в комнатах. За грудой хронопластин на столе Лумис, не сразу, разглядел щуплого, не первой молодости эйрарбака, который, утопая в огромном, обшитом шкурой тигра-сипигана, кресле, смотрел на него бесцветными глазами, перегоняя языком из одного угла рта в другой маленькую сосательную палочку.

  44