очень нудно 
37 
– Мне даже не хочется об этом говорить.
– Это ваша дочь? – спросила сердобольным голосом девушка.
– Нет, к счастью, не дочь, – горько улыбнулся Глеб.
Они вошли в купе. Глеб закрыл дверь и уложил девочку на нижнюю полку.
– Спи.
– А когда я проснусь, мы уже будем в Москве? Да, дядя Федор?
– Не знаю. Если ты будешь хорошо спать, то скорее всего, да. А если проснешься раньше, то тоже не страшно. Мы с тобой поговорим, во что-нибудь поиграем.
– Нет, я хочу спать. Я всю ночь глаз не сомкнула. Они так ругались, что я все время плакала. Они плохие, так им и надо. Но вы же, дядя Федор, их не по-настоящему убили?
– Конечно, не по-настоящему. Спи, спи, – Глеб поудобнее подвинул подушку.
Девочка отвернулась к стене, подложила ладошки под пухлую щеку. Ее белесые ресницы дрогнули, глаза закрылись, и поезд даже не успел тронуться, как она уснула.
«А теперь самое главное – спокойно добраться до Москвы», – подумал Глеб, глядя на мирно уснувшую девочку.
И только сейчас он почувствовал, как голоден. Он съел еще кусок шоколада и запил его холодным соком.
Глеб не мог спать. Дверь купе была закрыта. Он сидел, откинувшись к стенке. Под подушкой лежал «кольт». Глеб был готов в любое мгновение выхватить его.
В дверь купе негромко постучали.
– Кто там? – спросил Глеб, сунув руку под подушку.
– Это я. Вы чай будете пить? Глеб узнал голос проводницы.
– Да-да, – сказал он и, спрятав пистолет за спину, осторожно открыл дверь.
– Она уснула? – участливо спросила проводница.
– Да-да, уснула. Чай мы будем пить. И пожалуйста, если можно, бутерброды.
– Сейчас принесу.
Вскоре на столе стояли чай, тарелка с бутербродами. Глеб снова закрыл дверь и, глядя на стаканы с горячим чаем, вдруг понял, насколько устал. Его нервы были целые сутки напряжены до предела.
«Сомневаюсь, чтобы все закончилось вот так просто и благополучно», – думал Глеб, неторопливо жуя бутерброды.
Он смотрел в окно на быстро сменяющиеся пейзажи, на зелень, уже тронутую осенними красками, и у него на душе было тревожно. Когда-то давно, примерно такой же порой он с отцом ехал в купе из Ленинграда в Москву. Отец читал газеты, что-то постоянно подчеркивая ногтем, и негромко бурчал. Глебу было тогда лет четырнадцать.
– Ты чем-то недоволен, папа? – спросил Глеб.
– А чем можно быть довольным? Если бы ты, сын, был немного взрослее, я бы тебе кое-что объяснил. А так еще не время.
– Почему не время? И когда придет то время, когда ты будешь разговаривать со мной серьезно?
– Я с тобой всегда разговариваю серьезно и честно. Но политика – дело грязное. Это ты запомни.
– Как, грязное? – не понял Глеб.
– Все политики, чтобы оставаться у власти, вынуждены обманывать народ, вынуждены обманывать друг друга. И если политик не умеет обманывать, он никогда не удержится у власти.
– Даже если он очень умный? – спросил Глеб.
– Будь он мудрым и умным, как сам Соломон. Никогда. А для того, чтобы лучше обманывать, они придумали массу всяких вещей.
– Каких, папа?
– Они придумали газеты, радио, телевидение – все то, что мы читаем, слушаем и смотрим. Но тебе, Глеб, лучше пока об этом не задумываться.
– Пап, у тебя что-то случилось? – спросил Глеб, глядя – Да, случилось. И наверное, мне придется уйти со службы.
– Почему?
– Когда подрастешь – поймешь, – сказал отец и зло швырнул газету на полку.
И сейчас Глеб вспомнил все это настолько отчетливо, словно все происходило сию минуту, у него на глазах, словно на том месте, где спала спасенная им девочка, сидел отец – немолодой генерал Комитета Государственной Безопасности.
Глава 7
Полковник Соловьев Сергей Васильевич подъехал к Ленинградскому вокзалу на черной служебной «волге». Он припарковался и не спеша закурил, пытаясь представить себе действия своего друга Глеба Сиверова. Соловьеву казалось, что он достаточно хорошо изучил все привычки и все черты характера Глеба.
И сейчас он пытался вычислить, каким путем Сиверов с девочкой выйдет из вокзала.
Он закурил, долго вертя в руках сверкающую зажигалку. «Так, так, – рассуждал сам с собой полковник Соловьев, – скорее всего, Глеб пойдет через центральный вход – там, где наибольшее количество людей, где самая густая толпа. Он попытается смешаться с ней, раствориться и уже затем, выбравшись, возьмет такси, и поедет в свое убежище. Ведь они договорились встретиться в мастерской. Да, Глеб, конечно, незаменимый человек: он принес мне уже столько денег…»
37 
