60 
Банда уже хотел сам ответить на этот вопрос, однако Муса Корд загодя подготовил ответ. У него существовал свой стиль разговора с милицейскими чинами, которым он платил. Он поднял на подполковника удивленные глаза и спросил с недоумением:
– О ком ты, Александрыч?
– Как это о ком? – удивился подполковник и кивнул в сторону Банды:
– Об этом человеке, который пришел сюда с тобой. ;
– О каком человеке? – еще больше удивился Корд. – Я пришел сюда один.
– Что?
– Я пришел сюда один, – с нажимом повторил Муса, – разве ты не видишь?!
Сначала Александрыч смотрел на него с недоумением, но потом вдруг понял.
– И вправду, Муса, – с досадой произнес он, чувствуя себя полным идиотом, – ты пришел сюда один. Поосторожней с этим, Муса. Сейчас пули – как пчелки, туда-сюда, туда-сюда… Не стоит все-таки рисковать и ходить в одиночку.
– Буду осторожен, – кивнул Муса и поднялся. – И ты, Александрыч, остерегайся. Если с тобой вдруг что случится, мне будет очень одиноко.
– Хорошо, – кивнул подполковник, слегка побледнев, – буду остерегаться.
Они уже подходили к дверям, когда Банда вдруг! остановился и спросил:
– А эту женщину как зовут?
– Какую женщину? – спросил Александрыч, по-видимому, обдумывавший последние слова Мусы. ;
– Буфетчицу, – ответил Банда, – которая погибшего москвича запомнила.
Несмотря на то, что для Александрыча Тэанда являлся человеком-невидимкой, подполковник принялся рыться в бумагах:
– Буфетчицу? – рассеянно переспросил подполковник. – Дай Бог памяти, как же ее звали?
Банда терпеливо ждал, пока подполковник искал затерявшееся имя. Ему вдруг пришло в голову, что такая рассеянность может быть не случайной, – точно так же, как и потеря трупа. Он покосился на Мусу и вдруг даже пожалел этого человека, который стал чем-то ему симпатичен. Да, видно, у него и в самом деле земля горит под ногами, если этот мент, который, по-видимому, раньше был его верной собачонкой, теперь начал лгать ему.
Корд, не выдержав, бросил:
– Марина Богданова ее зовут. Теперь доволен?
– Вполне, – Банда сделал вид, будто это имя ему ровным счетом ни о чем не говорит.
Муса вышел из кабинета, Банда без промедления последовал за ним. По коридорам отделения они прошли молча, а на улице остановились, и Муса с грустью сказал:
– Бегут крысы. Бегут.
– Бегут, – кивнул Банда и добавил:
– Тебе тоже бежать надо. Они достанут.
– Достанут, – вяло согласился Муса, – но мы еще посмотрим, кто кого. Тебе хорошо, ты русский, куда ни поедешь – повсюду родина, а мне бежать некуда.
– Смотри не смотри, – покачал головой Банда, – все равно тебе их не одолеть.
– Может быть, – прищурился Муса, – только ведь и я не такой простой. Я не тварь бессловесная, я тоже кусаться умею. Да и куда мне бежать? Я хорошо здесь жил, а на Канары не собираюсь.
– Ну ладно, – развел руками Банда, которому больше нечего было сказать этому человеку, – я пошел. Машина-то моя где?
– Вон там, – указал Муса на другой конец милицейской стоянки.
«Фольксваген» Александра и в самом деле стоял там, целый и невредимый. Бондарович пошел к нему, думая о том, что этот татарин, с которым он провел полдня, во многом симпатичней ему, чем подполковник милиции. Банда даже ощутил легкие угрызения совести – ведь Муса до сих пор оставался в уверенности, что он, Банда, спас ему жизнь, хотя дело обстояло с точностью до наоборот. Корд отплатил ему тем, что помог ухватиться в расследовании за ниточку, хотя и тонкую, но единственную.
Думая об этом, Банда подошел к своей машине и уже взялся за ручку дверцы, как вдруг мощный взрыв, раздавшийся у него за спиной, ударной волной сбил его с ног. Еще до того, как Александр успел посмотреть назад, он уже знал, что увидит. И все-таки он оглянулся. Там, где только что стояла роскошная дорогая машина Мусы Корда, теперь горели бесформенные обломки. С Мусой все было кончено.
При таком взрыве он просто не мог уцелеть.
Стараясь особенно не спешить, Бондарович уселся за руль своего «фольксвагена» и с легким замиранием сердца – а вдруг и к его машине приспособлена бомба, которая сейчас же разнесет ее на куски, – повернул ключ, торчавший в замке зажигания. Проверять, не подложена ли в его машину бомба, в милицейском дворе после всего, что здесь произошло, он никак не мог решиться. Сейчас это выглядело бы полным безрассудством. Банде нужно было как можно скорее убираться прочь. Поэтому он завел мотор и, ежесекундно ожидая взрыва, выехал с милицейского двора.
60 
