Эпилог

Седой однорукий полковник с еле заметной тоской смотрел на кадровика. Вот, похоже, и кончилась его служба — на сорок пятом году жизни и на тридцатом под знаменами… Да уж, рука-то ладно, но ведь легкое тоже одно, за последний год — два месяца по госпиталям…

Вспомнилось, как восторженным пятнадцатилетним мальчишкой он сбежал из дома и ухитрился добраться аж до Мукдена, где командующий тамошней авиацией великий князь Михаил после пробного полета на «Святогоре» на свой страх и риск зачислил его в штат и даже распорядился, чтобы шустрого парнишку учили летать… Потом — летная школа, служба сначала на Дальнем Востоке, а затем в Бессарабии, ведомым у самого Полозова…

Но недолго получилось летать — снова война и тот бой над Веной, где Полозов сгорел, а он остался без руки, легкого и с полуослепшим левым глазом… Из армии уходить не хотелось, и по выписке из госпиталя он тянул лямку в БАО, потом строил аэродромы, заведовал охраной специального КБ…

— Сергей Сергеевич, — поднял на него глаза кадровик, — давайте я вам скажу прямо, вы свое уже отслужили, всем бы так. При вашем здоровье жить теперь можно только на горных курортах… Но если вы по прежнему не хотите увольняться в запас, есть вакансия как раз по вашему профилю. Надо создать в горах Кавказа режимный объект и в дальнейшем, возможно, им руководить. Подумайте…

Сам ты думай, мысленно усмехнулся полковник, куда мне на гражданку, хоть и полностью обеспеченному? И кивнул — продолжайте.

— Вы согласны? Тогда позвольте вас покинуть…

Ошарашенный полковник посмотрел на закрывшуюся за кадровиком дверь, но тут она снова открылась, и в ней показался…

— Сидите, Сергей Сергеевич, — усмехнулся зашедший Георгий Первый, — и я, с вашего позволения, тоже присяду, да поговорим. Речь пойдет о вашей родине — да-да, об Аббас-Тумане, где вы родились, а я прожил восемь лет. И так уж получается, что служба вам предлагается именно там. Но перед этим прошу вас честно ответить на вопрос — как вы относитесь к канцлеру Найденову?

Ну и дела, подумал полковник — а как к нему можно относиться? Ведь именно прочитав в «Ниве» про его подвиг в артурском небе, пятнадцатилетний Сережа и сбежал на войну… Потом ему неоднократно доводилось встречаться с этим выдающимся человеком. Не так давно даже пришлось, наплевав на однорукость, лично разбить морду одному поинтересовавшемуся, да когда же наконец сдохнет этот Гатчинский Коршун, люди, мол, столько не живут…

— Вот и замечательно, — кивнул император. — Увы, годы безжалостны, и канцлер окончательно решил отойти от дел… Вы, наверное, уже поняли, где он будет жить, удалившись на покой. Так вы согласны?

Конец второй книги.

Иллюстрации