очень нудно 
67 
– Они там, на лестнице! – закричал он. Но Коготь уже перемахнул через перила и ворвался в бильярдную комнату. Он стрелял из двух пистолетов одновременно, считая в уме выстрелы. Патронов хватило ровно для того, чтобы пересечь комнату и оказаться в дверной нише.
– Кажется, уложил троих, – усмехнулся Коготь, выщелкивая пустые обоймы и тут же загоняя на их место новые.
Сразу же за своим приятелем такой же трюк повторил и Станчик, чтобы не дать возможности своим противникам опомниться. Коготь посчитал, что Станчик выпустил по пять пуль из каждого пистолета. «Раз перестал стрелять раньше, чем кончились боеприпасы, значит, никого в живых не осталось».
Стресс лежал с двумя дырками в груди, успев расстрелять лишь одну обойму, вторая так и осталась зажатой в кулаке.
– Финиш, – сказал Станчик и присел, заглянул в перепуганные глаза охранника, лежавшего под столом на мокром ковре. – Сдать нас, сука, захотел? Не получилось, не на тех нарвался. Долго я с тобой церемониться не буду. Если ты думаешь, что мы какие-нибудь изверги, ошибаешься, я гуманист, – и Станчик, приставив пистолет к затылку охранника, нажал на спусковой крючок.
Тело дернулось, и охранник уткнулся лицом в мягкий ковер. Коготь взвесил в руке тяжелый бильярдный шар и заглянул в пустой коридор, в конце которого под лестницей пряталась Маша.
– Что-то я бабы не вижу, – и тут же закусил губу, потому что услышал тихий плач. Подойти сразу Коготь не рискнул: у девушки вполне могло оказаться оружие. Он подал Станчику незаметный знак, тот сразу сообразил, где прячется Маша, прижался к стене и заскользил вдоль нее.
– Пирогова, выходи! – громко, но негрозно крикнул Станчик.
– Вы из милиции? – с надеждой в голосе спросила девушка.
– Ага, из милиции, – ласково произнес Коготь.
– Вы от Федора Молчанова?
– От него самого, он нас за тобой прислал. Маша хоть и не верила, но выбралась из-под лестницы, ей ничего другого просто не оставалось. Убедившись, что девушка без оружия, Станчик бросился к ней. Только сейчас Маша увидела, что эти двое – в черных масках.
– Только попробуй закричать! – услышала Маша, и пистолет уперся ей в живот. Тут только до нее дошло, что гости не от Федора и не из милиции, а значит, явились из недалекого страшного прошлого. «От Рыбчинского!» – решила девушка, внутренне холодея.
Она уже была согласна, чтобы ее отвезли в Польшу и до конца дней держали на подземном заводе, мучили, издевались, только бы не убивали.
– Больше тебе помочь некому. Пошли, – рванул за плечо Машу Коготь. – И побыстрее, без глупостей. А то будет то, что и с ними. – Глянь-ка, вон тот шевелится, – указал Коготь своему приятелю на вздрогнувшего Стрессовича.
– Ты же знаешь, контрольный в голову – мое любимое занятие.
Выстрел прозвучал почти бесшумно, как хлопок ладоней. Дрожащие пальцы замерли.
– Быстро.., быстро, уходим отсюда, – подгоняя девушку, говорил Коготь, держа пистолет перед собой. Он был готов стрелять в любую секунду.
– Здесь больше никого нет, – выкрикнула Маша.
– Мы это знаем. Но все равно не кричи. Сквозь лес они добрались до уазика. Коготь затолкал девушку на заднее сиденье и погрозил ей кулаком. Сам сел рядом, положил пистолет на колени. Станчик устроился за рулем.
– С Богом. Трогай.
– Эх, жаль, симферопольский здесь не ходит.
– Сгодится и варшавский, и любой другой. Маша не понимала, к чему этот разговор.
Над черной ночной рекой возвышался ажурный железнодорожный мост. Все трое у крутой насыпи перевели дыхание, а потом, шурша гравием, забрались на мост.
– Идем, не бойся, – сказал Станчик, держа девушку за локоть.
Коготь остался стоять у начала моста. Станчик буквально тащил упирающуюся Машу по шпалам. Где-то на середине моста он заволок Машу за раскос фермы, старой, много раз крашенной. Девушка видела перед собой огромные заклепки. Станчик сжал ей ладонь рукой, заломил руки за спину и молча ждал. Маша пыталась вырваться, пыталась укусить мучителя за руку, но бесполезно, Станчик дело свое знал туго.
Вскоре мост начал слегка подрагивать, послышался далекий гул приближающегося поезда. Поезд мчался совсем не с той стороны, откуда ожидал Станчик, и не варшавский, а товарняк. Мост гулко завибрировал. Станчик резко развернул Машу лицом к другой колее.
– Вот и твой поезд. Ты сейчас уедешь. Прощай, – произнес Станчик у самого уха девушки.
Затем он оторвал ее от себя и швырнул прямо под тепловоз. Сам ухватился за металлическую балку, чтобы его не затянуло воздушным потоком под колеса. Он успел заметить, как мелькнула белая майка Маши Пироговой, крик девушки потонул в грохоте металла. Одной рукой продолжая держаться за балку, Станчик сорвал с головы маску. Ветер трепал его волосы, он хохотал.
67 
