очень нудно 
104 
Узнав своего верного помощника, Хрунов опустил пистолет не сразу, а лишь после того, как удостоверился, что за широкой спиной Еремы не прячется полуэскадрон усатых драгун с лошадьми, пиками и прочей положенной по уставу амуницией. Нисколько не обиженный подобной недоверчивостью атамана, Ерема терпеливо дождался окончания проверки, держа при этом руки на виду, дабы Хрунов мог убедиться, что они пусты. Несмотря на огромную разницу в происхождении, воспитании и манерах, беглый ростовский мужик Ерема и бывший поручик Хрунов были во многом схожи между собою.
Удостоверившись, что Ерема явился один, поручик небрежно положил оружие на замусоренный колченогий стол, стоявший у заросшего липкой грязью окна. Кофе в котелке закипел, вспенился пузырями цвета торфяной жижи и стремительно полез чрез край. Хрунов ловко подхватил котелок и снял его с огня, не дав напитку пролиться на плиту.
— Чего стал-то? — спросил он у Еремы, склонившись к плите и прикуривая от нее первую в это утро сигарку. — Садись, борода, в ногах правды нет. Сказывай, зачем пришел. Встретились бы в крепости, как всегда, там бы и поговорили... А глаза почему такие красные? Опять всю ночь колобродил? Ох, не доведут тебя до добра твои гулянки! Скорей бы кончить это дело и — в лес, а то ты, я вижу, ошалел от городских соблазнов. А, борода? Верно ведь, ошалел? Студента зачем-то зарезал... Теперь у нас одна надежда — немец этот чертов... Кофе будешь?
Ерема, который, стоя у притолоки, терпеливо слушал эту рассеянную тираду, отрицательно качнул косматой головой и заложил большие пальцы обеих рук за широкий кожаный пояс.
— Нам кофей по званию не полагается, — возразил он. — Не пойму я, как вы эту дрянь пьете. Я раз попробовал — ну пакость да и только!
— Что пакость, то да, — согласился Хрунов, с неудовольствием нюхая поднимавшийся над котелком пар. — Однако бодрит отменно. Так не будешь?
— Мне, барин, ныне не до кофею, — заявил бородач и тут же, будто в опровержение собственных слов, широко зевнул, деликатно прикрыв волосатую пасть. — Да и вам, ваше благородие, особо рассиживаться некогда. Вас один человечек дожидается, так надо бы с ним потолковать, покуда он не передумал. Боюсь я, барин, как бы он не убег. За ним, конечно, щербатый Иван приглядывает, однако Иван — он Иван и есть.
— Какой еще человек? — спросил Хрунов, сливая кофе в простую керамическую кружку. Дымящаяся сигарка под углом торчала у него изо рта, отчего поручик говорил невнятно, сквозь зубы, и щурил левый глаз. На нем была несвежая батистовая рубашка, рейтузы военного образца и высокие сапоги для верховой езды. Черные волосы Хрунова были всклокочены, на верхней губе и квадратном подбородке темнела густая короткая щетина — словом, вид у поручика был самый что ни на есть утренний.
— Известно, какой, — ответил Ерема, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. — Немец ваш, который в подземельях шарит.
Хрунов вздрогнул так, что адское варево, лишь отдаленно напоминавшее кофе, выплеснулось из кружки и растеклось по столу дымящейся лужей.
— Что?! Немец дожидается? Кого? Меня?! Да ты не пьян ли, часом? Где ты его нашел? Объяснись немедля, да говори толком, по-человечески!
— В кабаке я его нашел, — просипел Ерема, — где вся тутошняя шваль по ночам колобродит. Сам он туда вперся, никто его, черта нерусского, туда не звал. Кабы не я, так его бы, верно, после этой ночи долго искали, да так и не нашли бы. Он, ваше благородие, помощников ищет для лихого дела. Одному, сказывает, не справиться, и вдвоем, дескать, тоже несподручно. А еще божится, будто знает, где можно много денег взять. Мнится мне, барин, что этому псу ведомо, где злато лежит, да взять не получается, руки коротки. Вот я и говорю: поспешать надо, барин, покуда он не передумал.
— Это понятно, — пробормотал Хрунов, торопливо натягивая венгерку. Невыкуренная сигарка уже плавала в кружке с так называемым кофе, которая в полном небрежении остывала на грязном столе. — Эх, черт, побриться я не успел! Ну, да ладно, немец — не баба, сойдет и так.
— Вот и я так думаю, — рассудительно согласился Ерема.
Хрунов нахлобучил картуз, сунул за пояс пистолет и, на ходу застегивая венгерку, двинулся вон из вонючей дыры, которая в последние две недели служила ему жилищем.
Немец дожидался их в отдельном кабинете небольшого, средней руки кабака, где обыкновенно выпивали и закусывали купцы, приказчики и вольные мастеровые из тех, что позажиточнее. Хрунов одобрил сделанный Еремой выбор: лица дворянского сословия сюда практически не заходили, и поручик не рисковал наткнуться здесь на кого-нибудь из старых знакомых. С другой стороны, страховатый Ерема, хоть и смотрелся на фоне чистых столов и одетых в белые рубахи половых достаточно экзотично, мог зайти сюда, не опасаясь быть вытолканным взашей и сданным в полицию.
104 
