14 
— Не желаю я, матушка, про школу разговаривать, — заявил отец Евлампий, чувствуя себя не в своей тарелке. Отправляясь сюда, он очень надеялся, что княжна пожалеет старика и из уважения к его сану не будет касаться этого скользкого предмета. Действительность, однако, развеяла его надежды: княжна умела твердо вести дела, и батюшка отлично понимал приказчиков и управляющих, которые, бывало, выбегали от молодой хозяйки в слезах. — Чего про нее говорить? — продолжал он, поневоле впадая в сварливый тон. — Завела себе игрушку, так и играй, я тебе не препятствую.
— Ой ли? — спросила княжна, и батюшка мысленно закряхтел. — А кто давеча на проповеди про книжки бесовские говорил, в коих демоны нарисованы?
Теперь отец Евлампий закряхтел вслух. Действительно, обращаясь к прихожанам с проповедью, он не удержался и пылко прошелся по бесовским книжкам с изображениями демонов, чем поверг свою благодарную аудиторию в дрожь и смятение.
Речь шла об учебнике естественной истории и древних ящерах, изображения которых оказали сильное влияние на впечатлительную натуру отца Евлампия. Батюшка чувствовал, что изрядно перегнул палку, тем более что проповедь была им произнесена в состоянии приятного возбуждения, вызванного некоторым количеством вишневой наливки, принятой, как говорится, для куражу. Вот и покуражился... И перед Господом согрешил, и перед княжной неловко.
— А будто не демоны, — огрызнулся он. — Зубищи, как кинжалы, рога, когти, хвосты, а у иных еще и крылья... Как есть демоны.
— Не притворяйтесь, батюшка, — строго сказала княжна. — Никакие это не демоны, и вам это отлично известно. Кости этих ящеров во всех научных музеях стоят, и каждый год люди новые скелеты находят. Что-то я не слышала про скелеты демонов, хранимые в церковных сокровищницах!
— Не демоны, так порождения дьявола, — не сдавался отец Евлампий, которому не хотелось признаваться, что он попросту сболтнул лишнее на проповеди. — Разве стал бы Господь с этакой пакостью возиться?
— Но ведь все сущее создано Господом, разве нет? — с удивлением заметила княжна, и отец Евлампий почувствовал, что его вот-вот припрут к стенке. — Возьмите, к примеру, крокодила. Это такой же ящер, как те, которых вы видели в книге. Он живет в жарких странах, подстерегает добычу, и наука не знает ни одного случая, когда крокодил убоялся бы молитвы, крестного знамения или святой воды. Это такая же Божья тварь, как и все остальные.
— Не знаю, — сказал отец Евлампий. — Сроду я этого твоего крокодила не видал, разве что на картинках. Может, его и вовсе нету.
— А хотите, я выпишу из Петербурга чучело и подарю вам? — лукаво предложила княжна.
Отец Евлампий перекрестился и на всякий случай придал лицу скептическое выражение.
— А кто его знает, из чего это чучело сделано?
— Тогда живого, — предложила княжна. — Посадите его на цепь во дворе, будет он вам дом стеречь. Правда, лаять он не умеет, зато как кусается! Вот и будете тогда проповеди читать про то, как вы молитвами демона смирили и на цепь приковали.
— Не богохульствуй, — одернул княжну отец Евлампий и, не удержавшись, ухмыльнулся — подвело живое воображение.
— А вы тогда перестаньте детишек от школы отваживать, — заявила княжна. — Учение, батюшка, истинной вере не помеха, а поддержка. А что наука порой противоречит глупостям, кои священники с амвона произносят, так в этом не наука виновата. Кто же вам, отец Евлампий, велит на грабли наступать? То-то, что никто! А коли наступаете, так нечего на науку пенять, лучше под ноги смотрите.
— Гляди-ка, матушка, — сказал отец Евлампий, — на мои проповеди ты не ходишь, а сама мне цельную проповедь прочла.
— Так ведь, батюшка, коли все ваши проповеди такие, как вчерашняя, на них и ходить незачем, — отрезала княжна хорошо знакомым тоном. С такими же интонациями говаривал, бывало, покойный князь Александр Николаевич, и происходило это по большей части тогда, когда его окончательно утомляла глупость собеседника. Отец Евлампий с самого начала знал, что не прав, да и дело, которое привело его в усадьбу княжны, требовало смирения и кротости.
— Ну прости, матушка, — сдался он. — Ненароком вышло — про ящеров-то. Уж больно они страховидные, вот меня бес и попутал.
— И напрасно, — сказала княжна. — Ящеры — они давно вымерли, их бояться незачем. Люди пострашнее.
— Возлюби ближнего своего, — напомнил отец Евлампий.
— Пытаюсь, — ответила княжна.
14 
