очень нудно 
59 
Он вошел в ванную комнату, двумя руками оголил горло из-под свитера. Вся шея была в красных кровоподтеках.
«Сволочь, хотел меня задушить! Не я, а ты сам бросился на меня, первым поднял на меня руку. Хотел убить, как мальчишку, как Андрюшу Малышева. Мерзавец! Но не тут-то было, я оказался проворнее, а ты – старый и слабый Урод».
Комов тщательно вытер руки, лицо. Вытираться полотенцем Смехова побрезговал, поэтому пришлось воспользоваться носовым платком.
«Надо найти сумку, в нее спрятать плащ, перепачканный кровью, и только после этого можно уходить. Да, и еще надо перевязать горло шарфом, чтобы никто не видел мою шею».
Он нашел большую дорожную сумку, сложил в нее плащ. Долго возился с замком молнии, который упорно не хотел закрываться. Он присел на банкетку в коридоре и несколько секунд сидел, как поступают люди перед дорогой.
– Все, пора, – произнес он.
На кухне полковник переступил через распростертое окровавленное тело Смехова.
Открыл духовку газовой плиты, повернул все рукоятки до упора, услыхал, как с шипением из конфорок пошел газ. Открыл дверь в ванную комнату и включил обогреватель, воткнув его в розетку. Посмотрел, как стеклянные трубки становятся ярко-красными, а затем, закинув сумку на плечо, облачившись в пальто Смехова, покинул квартиру. На лестнице на мгновение остановился. Дверь уже была заперта. Он держал в руках связку ключей.
«Вот что надо бы сделать, – подумал он, всовывая ключ в прорезь английского замка. Плоский ключ уже был в замке. Комов напрягся, усилием пальцев обломил ключ. – Ну вот, теперь порядок, теперь никто туда не войдет. Дверь железная, сломать ее будет сложно».
Полковник неторопливо спустился вниз и только на улице вспомнил, что забыл свой зонт в квартире.
– Черт с ним! В гробу я его видел, – пробормотал Комов, покидая подъезд.
На улице продолжал идти дождь, обыкновенный весенний дождь, холодный, неприятный, с ветром. Полковник брел, подставляя лицо дождю, холодным каплям и ветру. На улице ему стало легче. Комов почувствовал невероятную опустошенность, словно бы из его головы вынули мозг, а из груди достали все органы. Он напоминал себе оболочку, бездушную и бездумную, пустую, легкую. Он шел по улице, ровно дыша, сумка висела на плече. В сумке лежал плащ в темно-бурых пятнах крови, под ним на дне пистолет с глушителем.
Он выбрался на улицу, отыскал свой автомобиль, забросил сумку на заднее сиденье. Повернул ключ в замке зажигания, включил дворники, они равномерно заработали, размазывая мелкие капли по ветровому стеклу.
– Раз, два, три, четыре, пять, шесть… Когда будет шестьдесят, тогда поеду, – сказал сам себе Комов.
Наконец прозвучала и цифра шестьдесят, Комов отпустил сцепление. Машина медленно двинулась. Сергей Борисович вывернул баранку влево, объезжая стоявшие перед ним мокрые «Жигули», и его автомобиль вначале медленно, а затем все быстрее и быстрее покатил по улице. Он ехал на дачу, зная, что ни жены, ни дочери сейчас там не будет. А с ключами от дачи он никогда не расставался.
«Я постараюсь собраться с мыслями. Я сосредоточусь, глядя в огонь камина. Именно там я приму решение, что делать дальше. Пока я все сделал правильно».
Когда Сергей Борисович Комов уже сворачивал с шоссе на узкую асфальтированную дорогу, ведущую к дачному поселку, в квартире Смехова, наполненной газом, прогремел страшный взрыв, начался пожар. Сергей Борисович Комов этого видеть, естественно, не мог, да и думать об этом не хотел. Ему было все равно, что произойдет в квартире Смехова, наполненной мебелью, вывезенной из Германии его дядюшкой, генералом Смеховым.
– Пропади оно все пропадом, гори оно все ясным огнем! – бубнил он про себя.
Вполне благополучно полковник добрался до дачного поселка, въехал на территорию. Уже с утра выпивший сторож снял ушанку, завидев автомобиль Комова, и поклонился, как слуга кланяется барину. Огромный грязный пес бегал вокруг хозяина. Когда Комов опустил боковое стекло, пес дважды незлобно тявкнул и прижался к ногам сторожа.
– Вы сегодня первый, – сказал, улыбаясь, пожилой мужчина и, пошатываясь, приблизился к машине. – Может, сигареткой угостите, а то курить хочется, мочи нет!
– Угощу, – улыбнулся в ответ Сергей Борисович, протягивая пачку дорогих сигарет.
Сторож взял две, одну сунул за ухо, вторую тут же прикурил и закашлялся. Ему хотелось сказать, что ж это вы за гадость такую курите, Борисович, но удержался, понимая, что дареному коню в зубы не смотрят. Он опять улыбнулся и, кивнув, направился к сторожке.
59 
