Последние отзывы

  49  

— Слушай сюда. Сейчас ты мне выдашь все. После Сгорбыша остались снимки. Я хочу их все. И негативы. Ты наверняка что-нибудь выкрал. Где они?

— До… — он икнул. — Дома.

— Дома где?

— У меня.

— Один живешь?

— С… с мамой.

— Все?

— И с папой.

— Женат?

— Нет.

— Братья, сестры есть?

— Нет.

— Дети?

— Ка-какие дети?

— Понятно. Сам еще ребенок. Сейчас у меня нет времени. Ты что-то скопировал?

— Да.

— Что?

— Я не… не помню. Там было много интересного.

— В ящике стола?

— Да.

— В основном тебя интересовала обнаженная натура. Так?

— Да. Модели. — Он облизнул губы.

— А трубы?

— Ка-какие трубы?

— Строящиеся особняки?

— Ка-какие особняки?

— Твою мать!

А с другой стороны…

Я посмотрел на него повнимательнее и подобрел. Ведь это мой шанс! Интересно взглянуть на снимки, которые он выкрал. Похоже, об этом никто не знает. Ну, кто мог предположить, что любознательный молодой человек из категории «на птичьих правах» настолько интересуется фотографией? Но с ним все понятно. Его интересуют девочки, вот он и залез в ящик стола Павла Сгорбыша. Копировал снимки моделей, топлесс. А однажды наткнулся и на мою фотосъемку. Разве он мог удержаться?

— Что было здесь? И что есть? — вцепился я в Длинношеее.

— Я не понял.

— Пойдем-ка, посмотрим.

Мы направились к столу. Теперь верхний ящик не был заперт. Я вытащил его и вытряхнул содержимое на стол. Все снимки были мне, в общем-то, знакомы. Здесь и те, которые мы делали для трех фотоальбомов по заказу фирмы. И, что меня порадовало, строящийся особняк! Тот самый, возле которого нас завернул бдительный охранник! Всего один снимок. Но ведь был! И как я это проморгал? Снимок затерялся среди десятков других. Длинношеее смотрел на меня, и его шея все больше вытягивалась. Он пытался понять: что я ищу?

— Я все это забираю, — небрежно сказал я.

И сгреб фотографии в полиэтиленовый пакет. Потом направился в закуток, где Сгорбыш занимался фотопечатью. Львиную долю работы он делал на дому, но и здесь кое-что имелось. Цифровые фотографии я предпочитал обрабатывать лично и у себя дома. Поэтому компьютер даже не включил: там не было ничего интересного. Меня интересовали негативы, которые имелись у Сгорбыша. К моему удивлению, студию не тронули. Они сюда не добрались. Охрана, что ли, помешала? Ай да тетя Клава! Я ее недооценил. Думал, сидит на вахте для проформы. А она завернула профессионалов! Силами одной боевой единицы женского пола. Либо они были уверены: негативов здесь нет. Тех, которые их, собственно, и интересуют. Кого «их», я пока не знал. Мне уже казалось, что это тайная организация. Подпольный синдикат. Воображение рисовало картины пыток, перевозку наркотиков и даже работорговлю.

Тут я заметил, что на полке лежит паспорт. Российский паспорт, в полосатых корочках, облагороженных гербом. Я взял его в руки и почувствовал, что они задрожали. «Спокойно-спокойно-спокойно…» Это был паспорт Павла Сгорбыша. Машинально я начал его листать. Сгорбыш Павел Александрович. Место рождения, дата рождения. Все так, как он и говорил. Все сходится. Семейное положение: чисто. Дети: чисто. Загранпаспорт не выдавался. Сгорбышу это больше не нужно. А мне зачем? Вроде бы паспорт обменивается на свидетельство о смерти. Но зачем мне свидетельство о его смерти? Кто я ему? Наследство Сгорбыша меня не интересует. Разве что сделанные им фотографии, но их я получу и без справки о смерти. Тем не менее я машинально сунул паспорт в карман пиджака. Потом выгреб все, что было на полках: фотографии, негативы. Материал надо разобрать и рассортировать. Длинношеее висел в дверях и следил за моими действиями не отрываясь.

— Ну, что смотришь? — уже вполне миролюбиво спросил я.

— Зачем тебе это?

— Что — это?

— Ну, эта работа. У тебя же полно денег!

— Кому ты сказал?

— О тебе? Да, собственно, никому.

— Ты сказал: никто не поверил. Сгорбыш знал?

— Знал, — неожиданно ответил Длинношеее.

Я оторопел. Я-то думал, что переиграл его! Что Павел Сгорбыш находится в неведении! Оказывается, он был в курсе. Но ведь Сгорбыш ни разу не дал мне понять, что знает о том, кто такой Леонид Петровский! Кто кого, спрашивается, переиграл?

— И давно он знал?

— Мы говорили об этом дня за два до того, как он запил, — пояснил Длинношеее.

  49