очень нудно 
25 
В свое время, не раньше и не позже, Мигуля схоронил старушку мать и зажил бобылем. Мастерские, где он работал, благополучно загнулись, не успев вовремя подставить свои дырявые паруса под ветер грянувших в России перемен. С полгода искал работу, а потом махнул на это безнадежное дело рукой и зажил, как получалось, перебиваясь случайными приработками – там открыть заевший замок, тут починить швейную машинку, здесь отпилить, там припаять, забор поправить, крышу залатать... Особо с таких заработков не разживешься, но на выпивку с немудреной закуской Мигуле хватало, а о большем он, в общем-то, и не помышлял. Жив – и ладно, сыт-пьян – и хорошо...
Мигуля шел знакомой улицей, держа курс на ближайший гастроном. Путь его лежал мимо забегаловки, где не так давно он неплохо провел время в компании археолога Гены и этого чудика, корреспондента из "Экспресса"... Как бишь его?.. Ну, неважно, чудик – он и есть чудик. Вот ведь бывают такие люди! Мигуля на них насмотрелся – и в зоне, и на воле, – которые про себя думают, что умнее да хитрее их на всем свете никого нету, а сами, что им ни скажи, всему верят. Вот и этот корреспондент такой же – развесил уши, машинку свою включил, чтоб ненароком чего-нибудь не пропустить, дурак-дураком. А Гена-археолог и рад – соловьем разливается, вешает этому олуху на уши отборную лапшу...
Честно говоря, Мигуля и сам далеко не сразу сообразил, что веселый и хлебосольный Гена давно перестал говорить по делу и, что называется, гонит порожняк. Момент, когда это произошло, Мигуля, грешным делом, прохлопал и только потом, заметив, что археолог украдкой посмеивается в бороду, смекнул, что к чему. А корреспондент, тот и вовсе ничего не учуял. Ну, так ведь жизнь его не била, откуда ж ему взяться, чутью-то?
Возле шалмана Мигуля притормозил, раздумывая, не промочить ли ему горло прямо тут. Вообще-то, когда у него водились хоть какие-то деньжата, он предпочитал не отираться среди людей, ловя на себе презрительные взгляды и рискуя в любой момент схлопотать по чавке, а затариваться спиртным в магазине и пить дома. В данный момент деньги у него были; были они у него и вчера, и именно по этой причине Мигуля сейчас колебался, не зная, то ли продолжить путь в магазин, то ли все-таки зайти в бар и хоть немного поправить здоровье.
Эти сомнения разрешились сами собой, когда сквозь пыльное стекло витрины Мигуля разглядел около одного из столиков широкую спину археолога Гены. Парень он неплохой, даром что москвич, однако встречаться с ним сейчас у Мигули не было ни малейшего желания. Про себя порадовавшись тому, что археолог сидит спиной и не может его видеть, Мигуля заторопился своей дорогой.
Шлепая разбитыми полуботинками по корявому асфальту тротуара, Мигуля размышлял о причинах, в силу которых ему было неприятно видеть симпатичного археолога. Гена ему ничего плохого не сделал, а вот Мигуля ему – таки да, сделал. Еще как! Ну, так куда ж было деваться при таком раскладе? Археологи сами же и виноваты! Правильно их дразнят: архи-олухи. Олухи и есть, да еще какие! Разве ж можно ценности так хранить? Школа – проходной двор, замок в комнате ногтем открыть можно, а ящик, где находки лежат, так и вовсе стоит на самом виду. Незапертый, что характерно. Это ж, если разобраться, прямое подстрекательство к совершению кражи! Со взломом, понял? Хотя какой это к чертям собачьим взлом! Спокойно пришел и взял, что надо, как в этом... в супермаркете.
Правда, шума это дельце наделало много – почитай, на всю Россию. Менты будто с цепи сорвались; дошло до того, что позавчера Мигулю скрутили прямо на улице, как какого-то уголовника, отволокли в отделение и без малого сутки продержали там, пытаясь выбить признание. Что за жизнь! Уж полтора десятка лет, как завязал, а они все никак отцепиться не могут. Правильно в зоне один умный человек говорил, когда Мигуля с ним своими планами насчет честной жизни поделился. Дурак ты, сказал, и уши у тебя холодные. Они ж только на словах твердят: на свободу, мол, с чистой совестью! А на самом-то деле они же первые тебе честно жить и не дадут. У нас в стране закон такой: если разочек оступился, получил судимость, значит, все, пиши пропало. Меченый ты теперь, так и будут до самой смертушки всех собак на тебя вешать...
Мигуля тяжело вздохнул. Полтора десятка лет в завязке... Ведь сколько возможностей было, сколько соблазнов! Пятнадцать лет продержался, копейки, да что копейки, гвоздя чужого не прикарманил! А теперь, значит, начинай считать с самого что ни на есть начала. Сколько там у тебя честной жизни после последнего дела набралось – неделя-то будет или нет еще? А? То-то, брат. И нечего на ментов волком глядеть, правильно они тебя замели, только вот расколоть не сумели. Что ж, и на том спасибо. Ну, Шлык, ну, тварюга! А с другой стороны, что Шлык? Водка виновата, и не водка даже, а сам Мигуля и виноват, что выпивки ему всегда мало, покуда мордой в землю не воткнется...
25 
