8 
На Петроградской стороне трамвай прошел мимо неприметной улочки, обсаженной деревьями, теперь уже большими. Если выйти на следующей остановке, вернуться немного назад и свернуть в эту улочку, по ней можно дойти до небольшого кинотеатра. Было время, когда он тратил на кино все скопленные обманным курением деньги и редкие дни своей свободы.
Обнаружил он этот небольшой кинотеатрик совершенно случайно. Это было в один из ЕГО ДНЕЙ. Накануне он, как всегда в день смерти Вождя, из дома вообще не выходил, заранее закупив продукты в универсаме. Он был уверен, что, «отдежурив» этот день и убедившись, что он ни о каких диверсиях и не помышлял, его охранники, как обычно, устроили себе выходной. Была метель, он спокойно ехал на Острова, и ему вдруг показалось, что в трамвай с задней площадки вошел кто-то из «кожаных курток».
Уже тогда его охранники кожаных курток давно не носили, они ходили в обычных костюмах, плащах или пальто, на голове носили скромные шляпы или кепки, а зимой — меховые шапки. Но для него они в любой униформе оставались как бы мечеными, он безошибочно узнавал их в любой толпе и сразу старался скрыться от них, даже если встреча происходила в соседнем универсаме или булочной возле дома, где опасаться ему было нечего. И про себя он продолжал называть их «кожаными куртками».
В тот раз, заметив входящего в трамвай подозрительного пассажира, он быстро протиснулся к передней площадке и выскочил из трамвая почти на ходу, едва не защемленный закрывавшимися дверьми.
Быстрым шагом уходя с остановки, он свернул в первую попавшуюся улочку, по обеим сторонам которой стояли, изнемогая под тяжестью снега на ветвях, какие-то деревца. Он еще пожалел, что они такие молодые — за их тонкими стволами не спрячешься… Он прошел по ней довольно далеко в сторону от проспекта, удостоверился, что слежки за ним нет, и тут вдруг увидел вход в кинотеатр, а по бокам от него — витрины с афишами. Он скользнул взглядом по названию фильма и остолбенел, прочитав имя Вождя. И тут же он решил пойти в кино и посмотреть фильм, как это делают обычные граждане.
Он толкнул дверь и вошел в небольшой вестибюль. Тут он увидел окошечко в стене, перед которым стояла очередь из нескольких человек. Он, никого ни о чем не спрашивая, просто встал в очередь, как привык делать в магазинах.
Он видел, как люди протягивают в окошечко деньги, а потом отходят, держа в руках синие полоски бумаги — видимо, билеты в кино. Он не знал, хватит ли у него денег на билет.
Стоявший впереди подросток протянул в окошечко пять рублей, и пожилая неприветливая кассирша дала ему билет и сколько-то рублей сдачи. У Сына Вождя было девять рублей — пять рублей одной бумажкой и четыре по рублю, и, чтобы не задавать вопросов сердитой кассирше, он протянул ей пятирублевую бумажку.
— Один, два? — спросила она, принимая деньги.
— Один.
— Поближе, подальше?
— Поближе.
Она протянула ему синий билетик и три рубля сдачи. Он постоял, разглядывая свой билет и ожидая, когда стоявший за ним человек тоже получит билет: он не знал, куда идти дальше, и решил следовать за ним. На его билете было написано: «Ряд 4 место 15», а сбоку была крупная надпись: «КОНТРОЛЬ». Вслед за мужчиной он прошел через дверь, возле которой стояла пожилая женщина; она взяла у них билеты и оторвала полоску с надписью «КОНТРОЛЬ».
— Проходите, — сказала она, возвращая билет.
Он прошел в довольно большое помещение, где стояли и прохаживались люди, в основном подростки и взрослые с детьми. Позже он узнал, что это помещение называется «фойе» и здесь люди ожидают начала сеанса. На одной стене фойе, в ряд с небольшими промежутками, висели темно-красные плюшевые портьеры, за которыми скрывались двери в кинозал — это он узнал уже скоро.
В конце помещения была стойка, возле нее снова небольшая очередь. Он подошел и увидел стеклянную витрину, как в гастрономе, а за нею конфеты в вазах, пирожные на подносе и на большом плоском блюде — немного подсохшие с виду бутерброды с колбасой, сыром и даже с красной икрой. Ему очень захотелось купить один такой бутерброд, но он не был уверен, что у него хватит денег на такую роскошь. Потом он заметил, что люди покупали вовсе не бутерброды, а вафельные стаканчики с мороженым, и отошел от стойки: давным-давно миновало время, когда он мечтал о таком стаканчике, как о райском блаженстве. Теперь мороженое ассоциировалось у него только с ангиной, а болеть он не любил. Болеть хорошо тому, за кем приглядывают, а за ним — следили.
8 
