3 
— Тормозни, Павел. — Мордвинцев и так явно нервничает, а теперь почти взбешен.
— Может, не стоит вам? — говорит истинный командир танка — лейтенант Белый, ныне пристроившийся на месте наводчика.
— А что, думаешь, будут стрелять без предупреждения? — встречно спрашивает Мордвинцев. Сам он вообще-то не уверен в ответе, но люк откидывает смело, как и положено полковнику: после произошедших на позиции ракетчиков событий не стоит ездить, подставляясь снайперам. Вообще-то, как ни странно, об удачном рейде турецкого спецназа никто покуда не ведает. Селекция раненых и убитых на зацепленных пулями или попавших под поражающие факторы взрыва не проводилась. Версия причины самого взрыва, по уже утвердившемуся убеждению специалистов-ракетчиков, коему без проблем доверяют танкисты, склоняется к попаданию в склад ускорителей технического дивизиона то ли беспилотного летательного аппарата, то ли какой — нибудь авиаракеты с GPS-наведением.
Мордвинцев уже выныривает в свежесть атмосферы, быстро моргает от перепада яркости, потом в упор смотрит на топчущегося поблизости милиционера или спецназовца, в бронежилете.
— Хочу ехать далее! — перекрикивает он наличные лошадиные силы, поставленные на холостой ход.
— Нет! — машет головой милиционер. — Проезд ограничен!
Голос без истерики, но стоит служивый все же чуть в сторонке, не на самом вероятном векторе движения танка. Автомат у него маленький, супротив 125-мм дула смешной. По странной ассоциативной взаимосвязи нейронных ветвлений, Николай Мордвинцев почему-то припоминает давно забытого двухсантиметрового керамического ёжика, умеющего курить специальные игрушечные сигары и пускать дым порциями. Детское воспоминание абсолютно лишнее, не относится к делу и тут же стирается. След его только в улыбочке танкового полковника.
— Ну, я поеду, да? — говорит он голосом, подразумевающим подкол.
Улыбку какого-то танкового вояки милиционер однозначно трактует как издевательство, однако силовые параметры явно не в его пользу.
— Правильно, разворачивайтесь, — кивает он, делая вид, что понял вопрос по-своему.
— Машинку убирать будете? — интересуется Мордвинцев сверху, просто-таки как настоящий либерал, всегда думающий о предметах в их эквивалентной валютной цене.
— Шутить вздумали, гражданин? — Теперь милиционер нервничает, хочет задействовать и автомат, и рацию одновременно.
Мордвинцев так же с улыбочкой исчезает в командирском люке. Танк дергает с места тут же, словно дальнейшее было предусмотрено и команды не потребовало. Аккуратный наезд на милицейские «Жигули» не получается: скорость не оптимальна, потому машину просто отжимает в сторону.
— Отрефтуется, не плачь! — подмигивает сверху высунувшийся из следующего танка старший лейтенант Первушин.
Ментяра в бешенстве тискает висящий на шее АКМС. Но он же не полный идиот: что стоит его пукалка супротив сорока, а то и более тонн железа? К нему со всех ног бежит подмога. Танки, конечно, в зоне действия автоматов, но стрелять никто не пробует. Странная, малоизученная отрасль психических процессов: вблизи снаряженного полным боекомплектом Т-84 люди почему-то глупеют. Добежав до не справившегося с задачей патрульного, его для чего-то спрашивают:
— Что случилось, Дима?
Дима, конечно, огрызается:
— Что, что? Сами не видите, что ли?
Теперь все с интересом пялятся на удаляющиеся боевые машины. В это время передовой танк Мордвинцева вертит дуло назад. Все бледнеют, ведут подсчет веселым денькам, проведенным в операции сложения дивидендов от контроля скорости на украинских дорогах. Однако это зря, танк полковника просто-напросто готовится валить корпусом въездные ворота истребительной бригады ВВС: «Жигули» были лишь тренировкой.
- Но главное — он все-таки пельтаст.
- Он тот передовой, легковооруженный,
- Что проскочил
- Под копьями
- Фаланги
- Моей души.
- Стрелу вонзил, а может, то копье?
- Крючок, гарпун иль нечто в этом роде?
- Бурящее ушную глубину
- До мозга.
3. Голуби почтовые и не очень
Более-менее наблюдательные понимают, что даже набившее оскомину «оранжевое» помешательство зародилось не на пустом месте. Когда кто-то сходит с ума, а уж тем более нация, признаки ощутимы достаточно загодя. В шестидесятую годовщину подрыва Нагасаки, аккурат 9 августа 2005-го, Удаленный от нее на полмира украинский город Коростень надумал подать в суд на город Киев по случаю поджога. Оказывается, за тыщу лет до того легендарная княгиня Ольга тоже имела свою боевую авиацию и успешно занималась стратегическими бомбардировками. Конкретно, ее натасканные на поджогах голуби-почтмейстеры умудрились дотащить до многострадального Коростеня что-то напалмообразное, возможно, тлеющую паклю. Город сгорел. «Ныне любой археолог запросто берется доказать дело о поджоге», — заявили с экрана мудрые, тогда еще русскоговорящие комментаторы.
3 
