12 
Студинский вновь посмотрел на часы и самодовольно улыбнулся. Наверное, больше всего его волновало, совпадет ли реальность с составленным планом.
Шофер вел машину аккуратно, соблюдая все правила дорожного движения.
Глеб смотрел на дорогу через тонированное стекло. Яркое осеннее солнце словно померкло. Люди, проходившие мимо, никакого интереса к машине не выказывали.
Тяжелый кейс-атташе покоился на коленях.
«А вот если взять, – подумал Глеб, – и садануть сейчас этим портфелем Студийского по голове. Просто так, ради собственного удовольствия. Интересно, что бы предприняли эти амбалы, мнящие себя суперменами?» Уже из чистого любопытства Глеб скосил глаза и рассмотрел желтую кобуру с пистолетом, спрятанную под полой джинсовой куртки сидящего рядом с ним парня.
«Можно спокойно вытащить из кармана носовой платок, медленно поднести его к лицу, промокнуть пот, а затем на повороте выхватить пистолет. И он даже не успеет вскрикнуть. Но только зачем? – равнодушно подумал Глеб. – Насколько я понимаю, никто не собирается судить меня. Им вновь понадобилось мое умение. А самое странное то, что полковник Студинский уверен, это я убил Соловьева. Черт с ним, пусть считает! Мне безразлично, что думают другие, главное то, что ты сам думаешь о себе».
Машина подъехала к служебным воротам аэропорта. Полковник, даже не выходя из нее, показал в окно удостоверение. Охранник, козырнув, распахнул тяжелые металлические ворота. Черная «волга» набрала приличную скорость. Самый обыкновенный ТУ-154 стоял в углу летного поля. На него и указал шоферу полковник.
Горячий ветер дул над аэродромом, когда Глеб в сопровождении Студийского поднимался по трапу. Ни стюардесс, ни пилотов – никого не было видно.
– Федор Анатольевич, проходите в конец второго салона, – полковник старался, чтобы его голос звучал доброжелательно, словно бы он заискивал перед Сиверовым. – Последний ряд кресел. Садитесь.
Глеб устроился возле иллюминатора, после чего полковник достал, вопреки своим словам, ключ от наручников из кармана, отсоединил кейс, а затем защелкнул один из браслетов на подлокотнике кресла.
– Вы все-таки думаете, я могу совершить глупость?
– Не сомневаюсь в этом.
– Не стану же я выходить из самолета на ходу!
– Мне бы этого не хотелось.
– До того как мы окажемся в Москве, полковник, я глаз не открою, – Глеб опустил спинку сиденья и закрыл глаза.
– Должен вас предупредить, Федор Анатольевич, в Москве тоже нас будет ждать машина возле самого трапа.
– Хорошо, – пробормотал Глеб и приказал себе уснуть.
* * *
Если никуда не уезжаешь из большого города, то время бежит на удивление быстро, и несколько дней могут пролететь совсем незаметно. Так было и с Ириной Быстрицкой. Скучать ей не приходилось. Работа, домашние заботы, дочь. Дождливые мрачные дни исчезали один за другим, не оставляя после себя даже минуты, чтобы задуматься. Но стоило прийти сумеркам, как женщина понимала, что вокруг нее творится что-то неладное.
«Где Федор? – спрашивала она себя. – Почему до сих пор не позвонил мне, не пришел?»
Квартира, погруженная в темноту, лишь усиливала тревогу. И тогда Ирина подключала к музыкальному центру наушники, ставила любимый диск Глеба и, лежа в постели, вслушивалась в звуки оркестра. И тогда ей казалось, что любимый мужчина рядом. Стоит лишь протянуть руку – и она коснется его разгоряченного после любви тела.
– Федор, – шептала она в темноту, не зная, что называет его чужим именем, – наверное, ты сейчас тоже думаешь обо мне? Именно поэтому я ощущаю тебя так близко от себя.
Когда диск кончался, женщина нажимала кнопку на пульте, и вновь звучал «Полет Валькирии». Что-то зловещее, мистическое было в непрестанно повторяющейся мелодии, в нарастающем темпе. Словно кто-то рассказывал Ирине ужасную историю о смерти, о страшном грехе, а она отказывалась в нее верить, и тогда тихий голос вновь и вновь повторял ее. Было нечто завораживающее в том ужасе, который испытывала Ирина.
Проходил час, второй. Наконец, измученная, она засыпала, так и не сняв наушники. А наутро не могла понять, чего она, собственно, испугалась. Пропадал же ее возлюбленный и на две недели, и на месяц, не давая о себе знать, и все кончалось хорошо. Он вновь возвращался и, улыбаясь, убеждал ее, что ничего плохого с ним случиться попросту не может. И она каждый раз верила, загоняя свой страх в дальние уголки души.
12 
